Когда я вошла, он повернулся ко мне. Макгоуан-младший перед этим смотрел в окно, и я, взглянув мимо него, увидела, что тучи низко висят над горами, а дождь начинает стучать по стеклу.

– Мистер Макгоуан? – уточнила я. – Добрый день. Мой муж сейчас отсутствует, но я ожидаю его в ближайшее время. Он наверняка будет рад видеть вас. Состояние вашего отца сильно его беспокоит.

– Мне очень жаль это слышать, леди де Салис. – Он сделал шаг ко мне, вежливо пожал мою протянутую руку и чуть поклонился.

Когда же распрямился, я внимательнее присмотрелась к нему. Он был высокий, но не чрезмерно – выше среднего роста, и на его мускулистом теле я не увидела ни одной лишней унции. Ни темно-, ни светловолосым я бы его не назвала. На первый взгляд мне показалось, что он человек непримечательный, но потом я взглянула на его серые глаза – очень неподвижные, они придавали его лицу чрезвычайно сосредоточенное выражение. Что-то в его внешности привлекало внимание. Каштановые волосы начали редеть, на бледном лице бросался в глаза широкий, грубый рот.

– Вероятно, это ваш первый приезд в Кашельмару за долгие годы? – спросила я.

– Я уехал отсюда тринадцатилетним мальчишкой, двадцать лет назад.

Он говорил хорошей, правильной речью, но по-шотландски обрубал слова, хотя его акцент был едва ли заметен, и, кроме голоса, я не обнаружила в нем других сходств с отцом.

– Может быть, съедите что-нибудь, пока ждете моего мужа? – предложила я несколько секунд спустя.

– Нет, спасибо, миледи. Мы обедали с отцом меньше часа назад.

Он чуть улыбнулся, расслабив мышцы вокруг рта.

Я по какой-то необъяснимой причине отвернулась и уже открыла было рот, чтобы сказать: «Я попрошу мужа принять вас, как только он появится», когда услышала смех в холле и поняла, что Патрик уже вернулся из Линона.

– Я скажу мужу, что вы ждете его.

Конюх, вероятно, уже сообщил Патрику, потому что я даже не успела закончить фразу, как дверь открылась и муж вошел в комнату.

– Добрый день, лорд де Салис, – поздоровался Хью Макгоуан.

– Хью! Боже мой, я бы тебя не узнал! – Он так небрежно швырнул свой стек, что тот упал со стула на пол, и, сделав несколько шагов вперед, протянул руку. – Как поживаешь? Добро пожаловать в Кашельмару.

– Спасибо, милорд.

– Присаживайся, располагайся поудобнее! Бог мой, я рад тебя видеть… кажется, мы буквально вчера были мальчишками.

– Совершенно верно, милорд. – Он все еще стоял, держал себя спокойно и очень вежливо. – Милорд, прежде чем мы начнем вспоминать старые дни, я бы хотел поговорить о цели моего приезда. Надеюсь, вы поймете, если я скажу, что настолько озабочен положением моего отца, что сейчас не готов к воспоминаниям о прошлом.

– Да, конечно, – неловко ответил Патрик. – Да, я вполне понимаю.

– Я вас оставлю, если хотите, – тактично пробормотала я, но, к моей ярости, Патрик тут же возразил:

– Нет, тебе нет нужды уходить, дорогая. Это скорее светский разговор, чем деловая встреча, несмотря на то что сказал Хью. К тому же он один из моих старейших друзей.

Я сразу же догадалась, что Патрик нервничает перед необходимостью сообщить старому другу неприятную новость, а когда посмотрела на Хью Макгоуана, то поняла, что и тот это знает. Он смотрел на Патрика со своим особым напряженным вниманием, и я увидела, как снова напряглись мышцы вокруг его рта.

– Я, пожалуй, лучше уйду, – услышала я собственный голос, а потом, заметив выражение лица Патрика, добавила с ноткой фальшивой веселости: – А впрочем, если ты хочешь, останусь.

Я села на стул у двери, всем своим видом выражая благодушие.

Патрик и Макгоуан продолжали стоять.

– Прошу, Хью, садись, – предложил Патрик.

– Я лучше постою.

Патрика, казалось, застало врасплох это проявление враждебности, но он быстро взял себя в руки.

– Хорошо, – сказал он ровным голосом. – Так вот, что касается твоего отца…

– Насколько я понимаю, вы хотите его уволить, – заключил Макгоуан.

– Да, я сделал такое предложение. Понимаешь…

– Он тридцать лет служил вам и вашему отцу, – перебил Макгоуан, – но вы собираетесь в один миг вышвырнуть его вон.

– Ни в коем случае. Он непременно получит щедрую пенсию.

– Работа для моего отца – смысл его жизни. Он не готов уходить в отставку.

– Но я чувствую…

– То, что вы чувствуете, неприемлемо, лорд де Салис, – бросил Макгоуан. – Это совершенно неприемлемо.

За этим последовало убийственное молчание. Наглость этого человека настолько ужаснула меня, что я онемела. Мой мозг взывал к Патрику: «Ответь же ему! Вышвырни его из дома!»

Но Патрик был ошеломлен не меньше меня и только изумленно смотрел на Макгоуана.

– Мой отец не в себе, – тихо признал наконец Макгоуан. – Он заездил себя, служа вам, управлял имением, практически погубленным голодом, и арендаторами, которые только и заняты тем, что слушают вождей Земельной лиги. Вы ничего не знаете о том, что творится в Ирландии? Вам ничего не говорит то, что нынешние политические бунты самые серьезные за столетие, что вся страна готова свалиться в анархию? Чарльз Стюарт Парнелл произносит речи, убеждает ирландцев соглашаться только на ту арендную плату, которую они считают справедливой, но вам наплевать на Чарльза Стюарта Парнелла, верно? Вы беззаботно проводите время в Англии, и моему отцу одному приходится тащить на себе бремя подавления бунта арендаторов, моему отцу приходится решать, что массовое выселение в итоге неизбежно, это мой отец вынужден спать с пистолетом под подушкой, потому что убежден, будто должен оставаться преданным своему нанимателю. Но вы, вернувшись из Англии, только бездельничаете и говорите моему отцу, что ему надо уйти в отставку! Он заслуживает вашей благодарности, милорд, а не презрения, и это плохое вознаграждение за всю его верную службу – говорить о принудительной отставке и «щедрой» пенсии.

– Но…

– Он страдает только от усталости. Дайте ему месяц отдыха, и он будет готов работать и дальше.

– Я… я не понимаю, почему ты в этом уверен, – сказал Патрик, запинаясь от неловкости. – Я что хочу сказать: он серьезно болен. К тому же он не молодеет. Я считаю, будет лучше, если…

– Ни о какой отставке не может быть и речи, – отрезал Макгоуан.

– Но я не могу держать на работе сумасшедшего.

– Не смейте называть моего отца сумасшедшим!

– И перестань выдвигать мне требования! – закричал Патрик. Я никогда так не радовалась, видя, что он выходит из себя. Я сидела как прикованная к своему стулу, не в состоянии сказать ни слова. – Убирайся из моего дома и забирай своего свихнувшегося отца к себе в Шотландию, и катитесь оба к чертовой матери!