Ланселот осторожно, кряхтя и постанывая, сгибал и разгибал ноги в коленях, поворачивал ступни вправо и влево. Инга присела у него в ногах, сдернула с него носки и принялась щупать его пальцы. — Ты чувствуешь пальцы, Ланс? — Сам не пойму. Там, внизу, все болит.

— Скажи, какую ногу я сейчас трогаю, правую или левую? — Правую, кажется. — Нет, я левую трогаю…

— Инга, дурища! — воскликнула Ванда. — Это для тебя она левая, а у Ланса это правая нога!

— Ой, правда! А так, Ланселот? Что ты чувствуешь теперь?

— Что ты откручиваешь мне большой палец моей левой ноги. Спасибо, Инга, но довольно уже, дай мне отдохнуть от боли.

— Ланселот, а ты попробуй теперь встать! — глядя на Ланселота восторженными глазами проговорила Инга.

— Ни в коем случае! — закричала Ванда. — Так можно порвать связки и мускулы, они же у него слабые!

— Ванда права. Не торопи чудо, Инга, — строго сказал Жерар, — всему свое время. Ноги сами скажут Лансу, когда они готовы будут держать его.

— Эй, вы! Помогите-ка мне! — раздался с балкона голос Пятика. Он водрузил на барьер большое конторское кресло на колеси ках и теперь боялся уронить его. Жерар кинулся к нему, поднял руки, подхватил кресло и опустил его на пол. Пятик спрыгнул с балкона, и вдвоем они подкатили кресло к лежащему Ланселоту. Его усадили в него и попробовали везти. Под колесиками раздался хруст стекла, но в общем было ясно, что дело идет. И они покатили кресло к выходу с балкона-оранжереи.

Когда выехали наружу, их охватило холодным ветром. Жерар накинул на плечи Ланселота свою куртку, и они побежали вниз, заботясь только об одном — чтобы кресло с Ланселотом не перевернулось.

Когда они одолели половину сотого яруса и вышли на другую сторону, им пришлось прорываться через клубы смрадного черного дыма.

— Держись крепче за ручки, Ланс! Если мы тебя здесь уроним, то потеряем тебя в дыму! — крикнул Жерар.

Ланселот держался изо всех сил, стараясь крепче упираться ногами в крестообразное основание кресла. Ноги держались, ноги его слушались!

Когда они спустились на девяносто девятый ярус, дым остался наверху, и они смогли отдышаться. Но сквозь окна Башни было видно, что внутри пожар уже разгорается.

— Может быть, какой-нибудь лифт еще работает? — предположила Ванда на девяносто восьмом ярусе.

— Я проверю! — крикнул Пятик и бросился к балкону.

— Если там уже начался пожар, немедленно возвращайся! — крикнул ему вдогонку Ланселот. Пятик догнал их на девяносто седьмом.

— Ребята! Все лифты рухнули вниз, и огонь как раз по шахтам лифтов пробирается вниз. Но грузовых лифтов наверху нет. Значит, у них свои шахты, с верхом не связанные. Яру сов через пять я еще раз заберусь внутрь и проверю: если там будет грузовой лифт, мы попробуем на нем перегнать огонь. — Умница, Пятик! Так и сделаем.

На восьмидесятом ярусе — на желтом финише гонок, Пятик снова забрался через балкон внутрь Башни и обнаружил внутри еще работающий грузовой лифт. Он спустился на нем до семьдесят девятого яруса, и тут он обнаружил открытый выход наружу. Он выбежал на трассу и стал поджидать на ней остальных. Ему было очень страшно стоять на ней одному: сверху страшно гудело пламя, а вокруг валялись трупы зрителей, клонов, охранников, видимо, убивавших и давивших друг друга при бегстве. "Если бы мы не остались спасать Ланселота, мы бы тоже погибли в этой давке", — подумал Пятик.

— Лифт есть и еще действует! — крикнул он еще издали, завидев друзей. — Давайте скорее, а то огонь доберется до механизма лифта, и тогда нам всем каюк! Еще чудо, что электричество действует!

— Я слышал, что это чудо предусмотрено строителями, — сказал Жерар, — на каждом ярусе есть своя аварийная система.

Они въехали внутрь Башни, и Пятик побежал вперед, показывая дорогу к лифту. Кабина его была похожа на гараж, где мог поместиться большой грузовой мобиль.

— С Богом! — сказал Пятик и нажал кнопку первого наземного яруса. Лифт загудел и пошел вниз. Он даже не столько шел, сколько падал вниз, по крайней мере, так им казалось.

Когда они прошли уже тридцатый ярус, лифт начало потряхивать, а свет замигал.

— Пятик, останавливай лифт! — скомандовал Ланселот. — Не стоит рисковать.

Пятик нажал кнопку с цифрой 33. Они выехали из ворот лифта, и услышали, как тот пошел вниз — уже без них.

— Может, зря мы вышли? — спросила Ванда.

Ответом ей был взрыв, раздавшийся снизу, из шахты, куда ушел лифт.

— Вот так, — сказал Жерар. — Вовремя мы выскочили, ребята. Теперь снова выходим на трассу — и помогай нам Бог!

Они нашли открытые двери и вышли на дорогу, теперь уже пологую. Здесь трупов стало попадаться еще больше, то и дело приходилось объезжать тела. Ни одного живого раненого они среди них не увидели. Но возле рухнувших ворот фиолетового финиша они видели стоящего на посту клона — живого. Инга подбежала к нему и дернула за руку.

— Бежим отсюда, малыш! Тут сейчас все сгорит!

Она потянула клона за руку и он сделал за ней несколько шагов, но потом врывал у нее руку вернулся на свой пост и замер по стойке смирно.

— Ты его не спасешь, Инга, он ведь запрограммирован! — крикнул на бегу Пятик.

Они бежали и бежали, кресло Ланселота подпрыгивало и скрипело и, казалось, вот-вот развалится.

— Ребята! Если увидите целую банку энергена — подберите! — попросил Ланселот. — Ужасно хочется пить, горло просто дерет.

— И не вздумайте! — крикнул Жерар. — Еще не хватало подобрать энерген с какой-нибудь отравой и свалиться тут!

— У меня есть вода! — сказала Инга. — Вот, держи, Ланселот! — и она вытащила из своей сумки бутылку с водой. — Это святая вода из Гефсимании, ее мне Дженни дала для тебя. Все глотнули по очереди святой воды.

— Что с Дженни? — спросил Ланселот у Инги.

— Она в порядке и ждет тебя. Если чудом выберемся отсюда, то сразу отправимся к ней, на Елеонскую гору.

Они выбрались. Небо уже готовилось рассветать, когда они спустились с винтовой дороги и выкатили кресло с Ланселотом на площадь перед Башней. Башня горела, верхние ярусы обрушивались внутрь, разбрасывая вверх и в стороны горящие обломки. Чудом ни один из них не задел бегущих паломников.

Пятик увидел валявшийся на боку трехколесный велосипед рикши. Он поднял его: как ни странно, велосипед был на ходу. Ланселота пересадили в коляску, Жерар сел за руль, и теперь дело пошло быстрее. Им удалось проехать и пробежать половину города, когда Башня с чудовищным грохотом обрушилась. Над городом поднялось и встало огромное черное грибовидное облако.

И в тот же миг окончательно рассвело. Но над миром в это утро взошло не солнце над Елеонской горой, куда бежали паломники, появился огромный сияющий Крест.