Тут она решила, что хватит. Пока лама Чова совершенно не изменился в своем поведении и казался лишь слегка подпившим, Рихард уже клевал носом. Харша решила спасти его от этого нелепого пари.

– Давайте заканчивать. Ребята, вы должны помочь ему дойти до гостиницы. Если хотите, я провожу вас. Если ты хочешь. – Она положила ладонь на руку немца, и он хмыкнул с довольной улыбочкой.

– Нет, мы так не договаривались! – Запротестовал йогин. – Я хочу честно выиграть.

– Ну может хватит с вас?! Это же бессмысленно. Нам ехать завтра. А теперь я сомневаюсь, что они смогут. – Отчаянно взмолился Пхубу обращаясь к гуру.

– Нет, я протестую.

– Да, я тоже протестую! – Заявил вдруг Рихард. – Мы ведь еще не допили все что здесь есть.

Томас подавал отчаянные знаки владельцу, размахивая руками и тот напустив в глаза скорби произнес.

– Сожалею, но весь алкоголь уже закончился. Приходите завтра вечером.

– Что за глупости! – Рихард стукнул по столу огромным кулачищем и продолжил возмущаться уже на немецком. Это была уже третья стадия. Агрессивность. Лама Чова тоже стукнул по столу своим хрупким кулачком, от чего стол задрожал больше, чем от удара немца. Тот впялил в старика свои окосевшие очи, пытаясь сфокусироваться.

– Я не буду такое терпеть. За что меня тут так унижают! Я протестую! – Лама Чова начал выбираться из-за стола. Харша за ним, ей хотелось придержать его, если вдруг упадет. Но он мельком взглянул на нее трезвым, как стеклышко хрусталя, взглядом. Харша аж осела от неожиданности. Йогин продолжал еще возмущаться, взмахивая в воздухе руками, а Рихард с удовольствием потешался над старым клоуном. Даже Томас уже улыбался, демонстрируя белоснежные виниры97.

Тут старик нагнулся под стол, схватив одну из припрятанных Камалом бутылку с бензином.

– Ах вот где вы злодеи прячете от нас выпивку! – Он открыл крышку и под оторопевшим взглядом присутствующих, включая испуганного до состояния мгновенного отрезвления Камала, за несколько секунд осушил бутылку.

В баре повисла гробовая тишина. После того, как старик допил, кинул пустой бутылкой в лицо Рихарду. Та попала в плечо и покатилась по полу. Рихард смотрел на бутылку тупым пустым взглядом.

– Погоди, ты что сейчас сделал… – Постепенно доходило до него.

– Ей дедуля, ты что сделал, это же был не самогон! – Камал выбежал из-за стола, размахивая руками, с отчаянием цепляясь за свою густую шевелюру, – Я… Я там бензин поставил. Зачем ты выпил это! Ты же сейчас коньки отбросишь. Ты что наделал! – В его круглых глазах проносились одна за другой сцены судебных заседаний, где он будет ясно и четко объяснять, как поставил бутылки под стол, почему в такой таре вообще находился бензин и как свалить всю вину на хозяина. Он сжимал руками голову, словно стараясь чтобы та не разлетелась на части.

Окинув их презрительным взглядом и демонстративно плюнув себе под ноги, лама обратился к Харше.

– Пойдем, дочка. Нам не место среди сумасшедших. Они решили, будто я спятил и пью бензин.

В полнейшей тишине они вышли из бара. Рихард поднял бутылку, понюхав. За ним подсунул свой нос Камал. Запах бензина уж точно не с чем не спутаешь.

Когда они вышли, лама схватил Харшу за рукав, быстро прошептав:

– Иди назад по улице и спрячься в переходе. Выйдешь лишь после того, как я свистну.

Встревоженная принцесса незамедлительно последовала его совету и вот ее черное платье уже слилось с густым мраком ночного, погруженного в спящую тишину, города. Она прижималась к каменной стене, но сердце её так громко стучало, что даже не сразу расслышала как они говорили.

Когда они вышли, мужчины вместе с хозяином выбежали следом за стариком. Они упрашивали его вызвать рвоту, угрожали мучительной смертью, но он повторял и повторял одну и ту же фразу: «Ну что, я выиграл, выиграл же!?», и Рихарду пришлось сдаться. Видя, что старик был абсолютно трезв и здоров, и даже не собирался умирать от отравления, он по убеждениям Пхубу согласился, что перед ним не кто иной, как великий мистик. Но не слава мистика была важна для старика. Он хотел завоевать авторитет. Поэтому после недолгих препирательств друзья были отправлены обратно в бар, ждать Рихарда, а он сам и Пхубу остались с йогином, шептаться на улице. От ночной прохлады и бензинового шока немец немного протрезвел. Они долго настойчиво поднимали одну и ту же тему. Про разговор. Лама Чова требовал исполнения пари и Рихард, наконец, сдался.

– Какой-такой разговор, про что ты постоянно твердишь, старик?

– Разговор с твоей бывшей женой. Ты должен поговорить с ней и сказать так. Вот слушай, запоминай как я говорю и слово в слово ей скажешь. Говори так: «Дорогая Петра, я вел себя как последняя скотина…»

– Эй, подожди, откуда ты знаешь… – Дыхание мужчины перехватило.

– Не перебивай меня, а повторяй: «Дорогая Петра, я вел себя…»

– Я вел себя… – Начал было Рихард после долгой паузы и тут же безудержно разрыдался. Пытаясь справиться с собой, он отошел к стене, кусая кулак, а лама Чова безжалостно повторял слова, переводимые окаменевшим от осознания происходящего чуда переводчиком.

– Я был так жесток и несправедлив к тебе, Петра. Жажда денег и материального комфорта ослепила меня…

– Жажда денег ослепила меня… – Сквозь всхлипывания, сосредоточенно, старательно, как молитву за пастором, повторял Рихард.

– Поэтому я забыл о тебе, о твоей бесконечной доброте, терпении. Я забыл те счастливые дни, что ты озаряла своим присутствием.

– Свои присутствием…

– И сейчас я переплыл бы океан, прошел бы над жерлом вулкана, пересек раскаленную пустыню босиком, лишь бы ты простила меня. И если в твоем сердце осталась лишь толика прежней любви, прошу тебя воскресить ее ради меня, ради нас. Я люблю тебя так, как никто никогда никого не любил.

Рихард не смог повторять за ним, упершись лбом в дом, чья стена служила высоким забором на узкой улочке, и лица его не было видно в густой темноте. Лама Чова терпеливо повторил свой наказ еще один раз и кивнув головой переводчику собрался уходить. Пхубу глубоко поклонился, пытаясь схватить гуру за руку, но тот сам, поняв его чаяние, возложил руку на голову. Тибетец счастливо улыбался. Рихард оторвался от забора.

– Но почему, почему я должен делать это? – С неким отчаянием в голосе спросил он. – Ведь вы всё знаете. Вы даже знаете её имя. Должны же вы знать – почему. Ответьте.

– Я-то знаю, но тебе не надо знать. – Ответил йогин так строго, что в тот момент Рихард забыл, что уже давно являлся крупным бизнесменом, с объемами выручки, позволявшими вот уже четыре месяца путешествовать, руководя фирмой удаленно. Подушка безопасности, что защищала его от соблюдения локдауна и прочих скучных нормативов, не могла защитить от прямых, правдивых наставлений этого старого сморщенного человечка, поразивших его сердце стрелами мудрости. – Обещай мне, что сделаешь это. – Лама пристально вглядывался сквозь темноту ночи в голубые глаза гостя.