губы, Вермут таки зарылся лицом в распущенные волосы девушки, пахнущие каким-то травяным шампунем, и мягко провел носом по холодной шее. По коже той побежали мурашки, и наёмник почувствовал, как наёмница, что-то невнятно хмыкнув, заёрзала, крепче прижимаясь к нему. Мужчина понял, что точно отвергнут не будет и, проникнув теплыми ладонями под толстовку девушки, прижал её тело к себе, наслаждаясь тем, как взволнованно вздымается грудь той и как быстро колотиться сердце. Когда их лица вновь оказались друг напротив друга, Вермут, более немедля, запечатал мягкие губы Геллы глубоким поцелуем.

Вдали от изуродованного мира Зоны, они устроились в мягкой летней траве, полностью отдаваясь бушующим, словно открытое пламя, чувствам. Далекое журчание реки и шорох листвы превратилось в одну песню, смешиваясь воедино с приглушенными стонами, которые сдерживались горячими поцелуями некогда бывших противников. Затухая и разгораясь снова, они любили друг друга до тех пор, пока ночное небо не начало освещаться зарождающимся рассветом.

***

- Сто лет не ел нормальные яблоки. Во пруха-то! – Минор был доволен собой до невозможного, приволоча в свернутой ветровке с десяток яблок. Как оказалось, он стащил их с ближайшего соседского участка, когда утром отправлялся на «разведку» – так он назвал свой визит в ближайший магазин.

Выпив кофе и отзавтракав, наёмники уминали фрукты за обе щеки, и никто не сказал ни слова против способа, которым те были получены. Вермут понимал, что это привычное для них поведение, но если поступит жалоба, то дело может кончится плохо. Если не полицией, то отказом в дальнейшем сотрудничестве от хозяина гостиницы уж точно, а лишаться периодической путевки в спокойствие мужчине не хотелось.

В ленивом ожидании и отдыхе, день пролетал с невероятной скоростью, время отбытия всё приближалось и приближалось, а он до конца не был уверен, стоит ли ехать лично. Отправил бы Минора одного и всё – сидел бы и ждал подкрепления, но вспоминал, что имеет определенные обязанности из-за взятой на себя должности и понимал, что без него, всё-таки, никак. Дважды перепроверял информацию в КПК, всё ли собрал и не забудет ли чего упомянуть на приёме, а его товарищ по поездке только смеялся над такой щепетильностью.

- Физик – за главного. – Уже отправляясь, чтобы успеть к ближайшему автобусному рейсу до Киева, разводящий оставлял последние инструкции. В глубине души он боялся, что за дни его отсутствия появится Лиманск, и его заместитель на крыльях свободы полетит туда на пару с Геллой, если та не вернется в Зону раньше. Беспокоил не состав этой маленькой группы, а вероятность того, что никто из этих двоих не вернется.

Пожал руку парню, девушку удостоил скромным взмахом ладони. Они прошарахались всё утро друг от друга, дабы никто из товарищей ненароком не усмотрел ничего лишнего в поведении. Раз ночью ни один не заметил их временного отсутствия, то и знаков внимания никаких подавать друг другу в присутствии соклановцев не следовало.

- Если пойдете в Зону, - умышленно Вермут употребил множественное число, обращаясь к обоим наёмникам, - уходите через «Шти». Вам помогут. И, пожалуйста, не красуйтесь лишний раз тем, что вы мерхи, иначе Сет вас быстро срисует. Хотя лучше, конечно, дождаться моего возвращения, а там – посмотрим.

- Да ясно, ясно. Иди уже, босс. Всё нормально будет. – Усмехнулся Физик.

- Ты прям наседка с яйцами! – Засмеялся уже стоящий за забором Минор. Ему не терпелось отправиться в дорогу, Вермут это знал и, отчасти умышленно, тянул время.

- Я тебе дам наседка! – Разводящий строго нахмурился, снова пожал своему заместителю руку; забывшись, пожал её и Гелле. Отойдя буквально на несколько метров, он снова остановился – хотел попросить тех быть осторожнее, но вспомнив, что уже просил, махнул рукой и исчез за калиткой.

3.2

Гелла

На первый взгляд в городе ничего не выдавало хоть маломальского отношения к Зоне. Казалось, будто он существует в другом измерении, в котором неподалеку нет никаких закрытых опасных территорий. Но стоит солнцу склониться за горизонт, как возле одной из рюмочных на окраине собираются на вид обычные бомбилы, готовые развозить по домам загулявших клиентов. Если познакомиться с их расценками и маршрутами повнимательнее, то почти у каждого можно найти пункт, включающий дальнюю поездку за город.

Официальные автобусные рейсы до Чернобыля-4 отсюда не ходят, да и те редкие, что имеются в других населенных пунктах, проходят мимо – местное самоуправление запретило подобные поездки, стараясь отгородить небольшой цветущий городок от возможной заразы.

Даже ночью, будучи пустым, это место казалось девушке таким красивым и дружелюбным, что хотелось остановить водителя, выйти из машины и больше никогда не покидать городка. За годы, проведенные в Зоне, Гелла выбиралась максимум до «Штей» и ближайшего пригорода, но то – почти Зона, места не совсем спокойные. Даже такая Большая земля была для неё мёд, которого не удавалось вкушать уже многие годы, и казалась ей едва ли не сказочной. Через время можно забыть, как греет настоящее здоровое солнце, как пахнут зеленые поля и яблочные деревья; что дорожная пыль не несет такой уж смертельной опасности, а пахнущий озоном воздух после дождя не означает, что теперь каждая лужа несет в себе критическую дозу радиации. Вспомнив забытые ощущения и познав снова, расставаться с ними было крайне тяжело.

- Может окно открыть? – Водитель, согласившийся довезти наёмников до предзонного городка, хоть и был разговорчив, но не лез с выяснениями причин, по которым его пассажиры направляются именно в то место.

- Нет, всё нормально, спасибо. – Улыбнувшись, кивнула Гелла наблюдающим за ней в зеркало заднего вида глазам.

Девушка ехала на задних сиденьях одна, Физик устроился на переднем пассажирском, но в дороге та не рисковала разложиться на всё свободное пространство. Вжалась в угол между сиденьем и дверью, прижалась холодным лбом к прохладному стеклу и наблюдала за проплывающими мимо тенями деревьев. Из-за тряски в машине, наёмница практически не ощущала своей собственной лихорадки, начавшей одолевать, к удивлению, спустя полтора дня прибытия в городок. Гелла ломала голову, из-за чего симптом, который проявлялся спустя только дня три-четыре пребывания за периметром, показался так скоро – из-за