сам себе улыбается Глеб, представляет уставшие глаза отца. — Как Верочка, пришла из школы?

— Хочешь с ней поговорить? — растерянно узнаёт отец, понимая, что этот звонок вынужденный.

— Нет, я с ней говорил пару часов назад, — опять неловкое молчание.

— Мне надо кое-что тебе сказать, — пауза долгая, а время совсем поджимает.

— У тебя опять неприятности? — напрягается голос отца и как-то выдыхает с отчаянием.

Его разочарование понятно, и другой реакции Глеб и не ожидал. Он столько раз приносил семье проблемы, что глупо было надеяться, что отец начнет верить сыну.

— Нет, — врёт Глеб, но сейчас совсем не время опять разочаровывать отца. — Хочу сказать, — он подбирает правильные слова. — Я уезжаю надолго в Сибирь, — говорит первое, что пришло в голову. — Мне предложили работу, да и учиться я смогу там.

Опять тишина, долгая, оглушающая. Глеб видит Айка, который выходит из ангара, ищет глазами «друга» и прикуривает. Дарит такие драгоценные минуты. Глеб ждёт реакции отца, молит про себя, чтобы тот хотя бы раз сделал вид, что поверил ему.

— Надолго? — прерывает молчание голос.

— Не знаю, может, и навсегда, — уже, правда, твёрдая и непреложная.

— Тебе опять что-то угрожает? — голос начинает дрожать, переживания просачиваются сквозь трубку и забираются под кожу сына.

— Нет, что ты, — громче, чем хотел. — Я просто хочу изменить свою жизнь, — тоже правда. — Слушай меня внимательно, — начинает тараторить Глеб, когда видит, как Айк машет ему рукой. — Вере на карту завтра перечислят деньги. Их немного, но на первое время хватит. Не забывай про лекарства, купите сразу с запасом, — Глеб жалеет, что так долго откладывал звонок. — Когда ещё пришлю деньги, не знаю. Ты всё понял?

— Да, — безэмоционально.

— Всё, мне надо бежать, — пауза, сердце сковывает от разрывающих его чувств. — Прости меня, отец. Я тебя люблю, — вот он и смог. Пересилил свою гордость и сказала то, что так долго таилась в душе, ждало своего часа, и так жаль, что этот час последний.

— Я тоже тебя люблю, сын. Береги себя, — голос согревает душу, пускает желание всё преодолеть и выжить только ради того, чтобы услышать это еще раз.

— Спасибо, мне пора, — улыбается Глеб и знает, что отец чувствует его улыбку. Гудки завершают разговор.

— Пойдём, тебя уже ждут, — кричит Айк от самых дверей ангара, бросает сигарету в урну и заходит в помещение.

Глеб встает со скамейки, оставляет свое любимое место, идет по направлению к двери. Старается надышаться ночным сырым воздухом. Молодой месяц провожает парня до дверей, освещает серебром темноту в его душе. Глеб вспоминает ласковое «люблю» и верит, что теперь способен на всё.

Глава 48.

— Дамы и господа, — театрально гремит Айк, подражает известному ведущему в мире бокса.

Он проходит по рингу, мерит его большими шагами, срывает голос в желании перекричать беснующуюся толпу. Айк поднимает вверх руки, кивает, заряжает адреналином. Улыбка исчезает с лица, когда он видит Глеба. Тот потерянно рассматривает людей, как будто видит впервые, и от этого становится страшно. Его испуганный взгляд скользит по невменяемой толпе, а у Айка сердце пропускает удары. Глеб разминает одеревеневшие от холодного ветра плечи и переминается в коротких прыжках у самого края ринга. Айк запинается, осознает, что, вероятно, видит «друга» в последний раз. Такое количество боев мало кому посчастливилось отработать. В груди больно сжимается, гонит алкоголь с адреналином по венам. Хотя ребята и не стали лучшими друзьями, но Айк по-своему его уважает и с трудом принимает такое безумство.

— Делайте ваши ставки, — прочищает пересохшее горло парень, уводит печальный взгляд и опять натягивает улыбку клоуна. Знает, Главный стоит, смотрит, и сочувствие тут не приветствуется. Только шоу.

— В правом углу, как всегда, звезда нашего бойцовского клуба, — смеется он. — Неповторимый Грут.

Айк разворачивается в сторону парня и предлагает подняться, следит за его уверенной походкой и мысленно желает удачи. Лелеет надежду на огромный выигрыш.

— В левом углу смельчаки, которые дерзнули бросить вызов нашей легенде, — Айк, совсем не смущаясь, восхваляет «друга», зажигает и без того возбужденную толпу.

Глеб стоит в углу ринга, переминается с ноги на ногу, подпрыгивает и похлопывает себя по покрывшемуся тонким слоем льда телу. Согреться не получается, страх сковывает движение, а остатки здравого смысла хоронят его заживо. Он стягивает с себя футболку, играет черной россыпью вензелей, от которых у девчонок крышу сносит. Они визжат сильнее, в надежде привлечь его внимание. Парень скидывает с ног кроссовки и остается босиком, отчего холод по телу становится крепче. Глеб прикрывает глаза, дым от сигарет смешивается с тяжелым воздухом. Все звуки отходят на второй план. Его мир сужается до краев этого ринга. Нет никого. Только он и толстые канаты, обтягивающие его мир. Парень напоследок вспоминает милые лица, прощается с каждым по отдельности и со всеми разом, вспоминает последние слова отца и шагает в центр.

Время — враг. Оно смеется над глупым мальчишкой, плывет вокруг его мира, специально замедляя жизнь. Минуты размазались часами, сдавили сознание и больше не позволяют отличать реальность от бреда.

Глеб висит на тугом канате, мечтая хоть немного перевести дыхание. Тело болит от многочисленных ударов и уже давно не слушается своего хозяина. Он висит бесформенной куклой, чувствует, как трещат сломанные ребра и благословенно принимает эту боль. Иначе никак. Глаза застилает кровавое месиво, отчего очертания расплываются и превращаются в одно сплошное пятно, что мешает следить за соперником. Рот переполняет кровь, а привкус железа мешает сосредоточится. Глеб вздыхает через раз, пульсирующая боль отдает острыми ножами в уставшие конечности. Все вокруг ходит ходуном, мутит пустой желудок, а опоясывающая резь стягивает в узел все внутренности. Так хочется их сейчас просто выплюнуть, оставить лежать это кровавое месиво перед ногами. Левая рука уже почти не шевелится и безжизненной плетью висит вдоль тела. Глеб стискивает зубы, пытается оторваться от каната, чувствует очередной приступ боли. Как будто все тело прокрутили через адскую мясорубку. Этот противник умен, старается бить по ногам, заставляет то и дело отступать, переводить сбивчивое дыхание и считать минуты своей затянувшейся жизни.

Какой это бой по счету, Глеб уже не знает. Он сбился на шестом и уже действует только на природных инстинктах. Парень находит в себе силы, отталкивается от спасительной поддержки, заносит здоровую руку в ударе и бьет со всей своей яростью, обрушивает удар за ударом. Ответное сопротивление настигает его сразу. Противник — жирный бугай, бьет по коленной чашечке, заставляет упасть перед собой на колени. Ликует в унисон с толпой. Глеб воет то ли от непереносимой боли, то ли от унизительной позы.