К концу XVIII в. на Песках образовалась Рождественская слободка, растянувшаяся по нумерованным десяти Рождественским (с 1923 г. – Советским) улицам. Центром слободки являлась церковь Рождества Христова – сначала деревянная, а потом каменная, построенная в 1780-х гг. архитектором П.Е. Егоровым. На протяжении полутора веков храм являлся градостроительный и духовным центром Рождественской части Петербурга. Несмотря на то что в советские годы эта церковь считалась памятником архитектуры, она пала жертвой безжалостной борьбы с религией: в 1934 г. храм закрыли и вскоре снесли. На его месте устроили сквер.

Значительную часть населения Песков составляли мелкие чиновники, отставные военные, ремесленники. Последние занимались ремеслом, поденной работой, держали постоялые дворы, перевозы через Неву, вели торговлю. Еще в конце XIX в. о Песках писали: «Ночью здесь совсем тихо, и можно подумать, что находишься где-нибудь в уездном городе, а не в шумной столице, в двух шагах от Невского. Зато квартиры здесь пока дешевы».

Ворота дома на 8-й Рождественской улице в Песках. Фото Н. Матвеева, начало ХХ в. Из собрания Института истории материальной культуры РАН

Как отмечает ныне историк-краевед Анатолий Иванов, «Пески, наподобие столь же захолустной Коломны, обозначали не просто часть города, а образ жизни и даже судьбу. Жить на Песках значило принадлежать к определенной социальной прослойке, обладавшей весьма скромным достатком, но довольной своим жребием и не гнавшейся за теми, кто селился в более богатых и благоустроенных частях столицы».

Честно говоря, район Песков в ту пору пользовался у петербуржцев недоброй славой. Здесь процветали трактиры, «развеселые» дома и притоны, так что район превратился в арену самых диких безобразий молодых шалопаев и пропойц из мастеровых. Горожане именовали их «песковскими башибузуками». Как известно, башибузуки (в переводе с турецкого – сорвиголовы или головорезы) были названием отрядов турецкой нерегулярной пехоты, существовавших во времена Османской империи, в переносном же смысле это понятие, популярное в те времена, означало жестокого, разнузданного человека, способного на всякие насилия.

«Парни лет 18 – 23 собираются в шайки и с наступлением темных вечеров предпринимают сокрушительно-скандальные путешествия по улицам и переулкам Песков», – сообщал репортер «Петербургского листка». Местом встреч песковских разбойников служила площадь у Николаевского (ныне – Московского) вокзала с ее окрестными трущобами – несколько гостиниц и меблированных комнат для «приходящих пар», номерные бани, открытые почти круглые сутки, а также множество портерных лавок, переполненных гулящими девицами. Кроме того, Мытнинская и Дегтярная улицы были переполнены «развеселыми» домами и составляли «конечный пункт» для песковских безобразников. Полицейские власти предпринимали все возможные меры, чтобы закрыть притоны на Песках, ставшие рассадниками всяческих безобразий. И хотя снизить криминогенный характер района им удалось, Пески и в последующие годы оставались «медвежьим углом» Петербурга…

Хотя Пески и находились совсем рядом с парадным Петербургом, они страдали от некоторой изолированности. Дело в том, что главная магистраль Песков – Слоновая улица (с 1900 г. – Суворовский проспект) – не имела прямого выхода к Невскому. Только в 1903 г. городские власти преподнесли подарок обитателям Песков, соединив обе магистрали. В те же годы облик бывшего захолустья начал меняться: здесь началось интенсивное строительство доходных домов. «В конце XIX в. на Песках появляются каменные дома, а с проведением трамвайной линии Пески совершенно меняют свою физиономию, – говорилось в путеводителе по Ленинграду 1931 г. – Кое-где еще видна старая мостовая с углублением посреди улицы – на том месте, где проходили „протоки“ для стока воды и осушки болота; кое-где уцелели некоторые уголки прошлого».

Как отмечает краевед Анатолий Иванов, утратив прежний полупровинциальный облик, Пески потеряли и присущее им своеобразие, «а снос в 1930-х гг. храма Рождества Христова навсегда лишил их единственной исторической реликвии, напоминавшей о существовавшей здесь слободе строителей, чьими руками создавался Петербург».

Как известно, вскоре после революции, в 1918 г., Суворовский проспект переименовали в Советский, а спустя пять лет, в 1923 г., по его примеру переименовали Рождественские улицы. Когда же в 1944 г., к снятию вражеской блокады, наименование Суворовского проспекта вернулось на карту города (наряду со многими знаковыми названиями нашего города, в том числе Невским проспектом и Садовой улицей), номерные улицы так и остались Советскими.

Любопытно, что Рождественский же переулок, пережив все эти потрясения и даже разрушение храма в 1934 г., попал под «волну» 1952 г., которую не без оснований связывают с «ленинградским делом». Тогда в городе исчезли 116 старинных названий небольших улиц и переулков. Некоторые переименовали в честь героев Великой Отечественной, но большинство получили новые названия просто по населенным пунктам, «освобожденным от немецких войск в 1944 году». Вот и Рождественский переулок превратился в Красноборский – по поселку Красный Бор Тосненского района. Топонимическая комиссия борется за возвращение этих названий еще со второй половины 1990-х гг.

Кроме Песков в Рождественской части в Петербурге были еще одни Пески – Малые. Это неофициальное, «народное» название относилось в XVIII – XIX вв. к местности в районе нынешней Владимирской площади. Впрочем, название это отразилось не только в «народной топонимике», но и в официальных источниках. К примеру, в одном из объявлений в «Санкт-Петербургских ведомостях» в 1758 г. значилось: «Двора Е.И.В. камер-лакея Степана Полунина желающим купить деревянный дом со всем строением, состоящий на Московской части, в приходе Владимирской Богородицы, на Малых Песках, о цене осведомиться в том же доме».

Как известно, Северная столица начиналась с Городового острова. Здесь не было никакой строгой планировки, повсюду возникали мелкие слободки. В зависимости от социального положения или профессии, партии людей, присылаемых в Петербург на «вечное житье», получали для заселения различные части Городового острова. Уже тогда, в 1710-х гг., возникло понятие «Петербургская сторона» (с 1914 г. – Петроградская), причем термин «сторона» определял его противоположное положение на берегу Невы – от Адмиралтейской стороны. Здесь возникали слободы – Дворянские, Посадские, Монетные, Гребецкие, Рыбацкая, Оружейная и др. Кроме того, здесь были расквартированы полки солдат – Белозерский, Колтовский и пушкари; образовались одноименные слободы. Ко времени превращения Петербурга в столицу на Городовом острове находилось около 15 различных слобод. В 1730-х гг. на их месте стали оформляться улицы Петербургской стороны.

Любопытно, что улицы в этих слободах возникали в полном соответствии с традициями средневековых городов – хаотично и без всякого плана. Поэтому, когда утверждают, что Петербург с самого начала строился как регулярный город, по строгому плану, – это совсем не так, и сохранившийся до наших дней головоломный лабиринт улиц Петроградской стороны – лишнее тому доказательство. Даже коренные петербуржцы, без всякого труда ориентирующиеся в любых районах города, начинают путаться и петлять на Петроградской. А вот для москвичей такая планировка привычна, здесь они чувствуют себя как дома.