Кузнечик снова подкинул сухие ветки и прикрыл глаза. Капитан толкнул его в плечо:

— Иди, ложись, я послежу за огнем.

Матрос кивнул и отошел к остальным. Вскоре его негромкий храп разнесся над нашим маленьким лагерем. За кустами послышался негромкий кашель часового. Зевнув, я вскинула голову и посмотрела на черное небо, усыпанное звездами. Они были ярче и ближе, чем дома. Вэй протянул мне небольшую бутыль.

— Спаиваешь, — усмехнулась я.

— Согреваю, — не согласился пират.

Я сделала глоток и зажмурилась, тряхнув головой. Мне и так уже было не холодно, но отказываться не хотелось. И ложиться обратно не хотелось. Хотелось сидеть у огня, и молчать, и чтобы капитан никуда не уходил, а тоже сидел рядом и ворошил ветки, стреляющие в небо веселыми искрами. А еще хотелось слушать мирное сопение спящих матросов, даже громкое всхрапывание Самеля не мешало. Стрекот в траве навевал и вовсе какие-то идиллические мысли и образы. Капитан сделал глоток из бутыли и поставил ее, так и не поморщившись.

— У меня луженая глотка, — сказал он, заметив мое удивление. — Ангел мой, я столько этой дряни выпил, маленький глоток — ничто.

Я встала и направилась к кустам. Вэй тут же обернулся.

— Куда?

— Туда, куда я тебя с собой не приглашаю, — ответила я и тихо рассмеялась. — И не вздумай мне сейчас говорить гадости, несносный пират.

— Уговорила, буду молчать, — кивнул он с улыбкой. — Только лучше туда иди, — Вэй указал мне на противоположную сторону. — Там стоит часовой.

Когда я вернулась, Лоет сидел боком к огню и смотрел в его сердцевину. Он обернулся на мои шаги, но тут же опять взгляд его вернулся к языкам пламени. Я снова села, теперь прижавшись спиной к спине капитана, откинула назад голову и посмотрела туда же, куда глядел Лоет. Рядом стояла бутылка с ромом. Уже самовольно я сделала глоток и вернула бутыль на место. Ее взял капитан, глотнул, и мы снова затихли.

— Почему здесь так близко звезды? — спросила я.

— Я потом тебе объясню, мой Ангел, хорошо? — негромко ответил Вэй.

— Хорошо, — согласилась я и опять замолчала.

Но ненадолго. Теперь мне не хотелось тишины.

— Вэй, — позвала я капитана.

— Что?

— Вэй, расскажи еще о себе, — попросила я.

— Я уже все тебе рассказал, — услышала я, но не согласилась с его ответом.

Потянулась за бутылкой, но получила по руке.

— Жадина, — фыркнула я.

— Пьяница, — тут же ответил Лоет, а я парировала:

— Это ты пьяница. — Но пират остался неумолим, и я возмутилась: — Ну Вэй, дай хоть последние деньки погулять и выпить. Я же скоро…

— Так что ты хотела узнать про меня? — перебил меня капитан и отдал бутылку.

Я почувствовала себя неловко, потому что в его голосе вдруг зазвучало раздражение. И чтобы окончательно не испортить прелесть этой ночи, я все же сделала свой глоток, передала бутылку капитану и снова посмотрела на огонь, собираясь с мыслями.

— Ты говорил, что для семьи ты умер, — начала я и спохватилась, — но если тебе неприятно об этом говорить…

— Спрашивай, — Вэй устало вздохнул. — Лучше будем говорить об этом, чем о… будущем. Прошлое… оно уже не ранит, так ведь? Это прошлое, и ничего больше. Прошло и забылось. Спрашивай, — уже решительно закончил он.

Теперь замолчала я. Отчего-то вдруг защемило в груди, но было страшно заглядывать в свою собственную душу, потому что увидеть ответ казалось невыносимым. Не хочу… нет, не могу я видеть того, что скрывают под собой мои дневные переживания. Следующий глоток рома был машинальным и большим. Я отчаянно закашлялась, слезы брызнули из глаз, и Вэй обернулся, быстро протягивая мне воду.

— На хоть запей, — с улыбкой произнес он. — Чудо ты ангельское.

— Спасибо, — сипло ответила я.

Капитан развернулся ко мне, и я оказалась заключена в теплом коконе его тела, как тогда, когда он грел меня на острове. Вместо неловкости и смущения я почувствовала удовлетворение и накрыла его руки своими.

— Спрашивай, — очень тихо произнес Вэй. — В другой раз могу не согласиться.

— Ты сказал, что заболел морем с пяти лет, — наконец заговорила я, сменив предыдущий вопрос на новый. — И что к этому причастен ваш с братом гувернер.

Лоет потерся щекой о мою макушку и затих так, а я не посмела пошевелиться или отодвинуться. Понимала, что так нельзя. Ничего этого нельзя: ни сидеть вот так, ни спать на плече у чужого мне мужчины, ни даже просто прижиматься к нему. Только Вэйлр Лоет каким-то необъяснимым образом оказался вдруг мне близким, почти родным. И находиться рядом с ним вот так, позволяя обнимать себя, тереться щекой о волосы и сжимать мои пальцы в его ладонях, было хорошо и приятно.

— Да, наш гувернер был моряком, — заговорил Вэй. — В одном из морских сражений он стал инвалидом, и его списали на берег. У Урсо была деревянная нога, которая поначалу сильно пугала нас с братом, но со шпагой это ему не мешало обращаться. Урсо фехтовал как бог. Он отлично знал историю, географию, прекрасно разбирался в литературе, виртуозно обращался с цифрами и был влюблен в море. Этой любовью он Делился с нами. Брат засыпал, когда Урсо начинал свои рассказы, а я слушал, открыв рот. Когда нам исполнилось по тринадцать лет, Урсо ушел от нас. Там была какая-то нехорошая история, которая обернулась скандалом. Нас, еще мальчишек, в нее не посвящали, но мы слышали сплетни прислуги. Я не хочу их тебе пересказывать, мой Ангел. Для меня Урсо навсегда остался чем-то светлым и неповторимым. Такие люди встречаются редко, и забыть их уже невозможно. Когда он уходил, я поклялся ему, что стану моряком. И как только мне исполнилось шестнадцать, я настоял, чтобы меня отправили в Морскую академию. Отец видел меня, как и брата, вельможей, но я был непреклонен, и он сдался.

— Вы с братом близнецы? — я вывернулась и посмотрела на капитана, и он кивнул.

— Только внешне. Внутренне мы совершенно разные. Он чопорный, я раздолбай. Сейчас он единственный наследник всего, чем владеет моя семья, а я владею «Счастливчиком» и целым миром, — Вэй улыбнулся и слегка щелкнул меня по носу. — Не смотри на меня с таким сочувствием. У меня есть все, чего я хотел, и я ни о чем не жалею. Почти ни о чем. Для полного счастья мне не хватает самой малости, но эту малость мне никогда не получить — значит, буду довольствоваться целым миром.

Капитан снова посмотрел в самый центр огня, подбросил в него несколько сухих веток и опять прижался ко мне щекой.

— Но почему ты решил, что твоя семья не хочет тебя знать? — спросила я, тоже глядя на пламя.

— Я был дома, когда старый пес Ансель уже взял меня к себе, — чуть помедлив, ответил Лоет. — Он отпустил меня, когда я попросил. Дома уже получили известие о моей гибели, потому мое появление встретили очень бурно. Я рассказал отцу и брату все, что произошло со мной. Отец выслушал и велел забыть о том, что творится на флоте и остаться дома, но я ответил, что вернусь обратно и что забывать позор королевских офицеров не собираюсь. Отец дал мне выбор: или я исполняю его приказ и становлюсь тем, кем он всегда меня видел… или же возвращаюсь назад, и семья продолжает считать меня погибшим, потому что пирата в его роду быть не может. Отец даже не дал мне выбора между торговым флотом и дворцовой службой. Или вельможа, или пират. Я выбрал пирата. С тех пор я для них умер, они для меня стали забытым прошлым.