Хут Букер прочел и это, и на его лице отразились эмоции, которые он и не пытался скрыть: еще больше боли, гнева, отчаяния.

— А твой брат? — спросил он, когда взял под контроль эмоциональные американские горки.

— Мертв для меня.

Он знал, о чем я, и я поняла это, когда он прошептал:

— Бл*дь.

— Все это очень трогательно, — ехидно влез Бадди, и я, наконец, отошла от двери, повернулась к нему лицом и увидела, что выражение его лица было еще более злобным, чем его тон. — И почему меня не удивляет, что бывшая стриптизерша не возражает против папочки-убийцы?

— Кажется, я уже сказал, что с тебя достаточно, — напомнил ему Хут Букер, и Бадди повернулся к моему отцу.

— Да? И что ты сделаешь, здоровяк? Убьешь меня на глазах у своей давно потерянной дочери?

— Нет, но, судя по ее приветствию, не уверен, что она будет возражать, если я тебе слегка навтыкаю, — ответил Хут, и я ничего не могла с собой поделать, у меня вырвался смешок.

Глаза Бадди метнулись ко мне, и он прошипел:

— Заткни свою шлюшью пасть.

Внезапно Бадди исчез с того места, где стоял, потому что распластался на спине в заснеженном дворе, а колено Хута упиралось ему в живот, нога обездвиживала его руку, одной рукой Хут сжимал его горло, другой обхватил запястье Бадди, вдавливая его в снег.

О, Боже.

Я приблизилась к краю крыльца, но дальше не продвинулась, потому что на мне не было обуви, лишь толстые шерстяные носки, поэтому я закричала:

— Пожалуйста, не надо! Он не стоит таких хлопот. Честно говоря, он вообще ничего не стоит.

Но Хут Букер даже не взглянул на меня.

В дюйме от носа испуганного Бадди, он прошептал:

— Ты назвал мою девочку шлюхой прямо у меня на глазах. — Он выдержал устрашающую паузу и закончил: — Мне это не нравится.

Бадди дернул ногами и рявкнул:

— Отвали от меня!

Хут поднял голову и посмотрел на меня, прежде чем приказать:

— Иди в дом. Вызови полицию, а потом позвони своему мужчине. — Когда я замешкалась, он отрезал: — Иди, девочка, быстро.

— Я не хочу, чтобы у тебя были неприятности, — тихо сказала я, его голова дернулась, лицо изменилось. Оно смягчилось, и под этими грубыми, обветренными чертами и морщинами я увидела, что мой отец красив.

— Тогда избавь меня от неприятностей, позвав сюда кого-нибудь, чтобы разобраться с этим засранцем, пока я не потерял контроль и не сделал это сам, — мягко сказал он.

Я выдержала его взгляд, затем кивнула.

Вбежав в дом, я набрала 911, рассказала, что происходит, а затем позвонила Грею.

— Привет, куколка. Вспомнила, что тебе нужно? — ответил он.

— Бадди здесь. Он привез с собой моего отца. Сказал кое-что, что моему отцу не понравилось, а теперь мой отец придавил его в снегу на переднем дворе.

Тишина, затем:

— Что ты сказала?

— Бадди здесь, — начала я. — Он привез моего...

Грей прервал меня, рявкнув:

— Ты, бл*дь, прикалываешься надо мной.

— Нет, — прошептала я.

— Ты, блядь, прикалываешься надо мной! — взревел Грей.

О, Боже!

— Милый, ты за рулем? — спросила я, снова напомнив себе действовать осторожно и не обманываться насчет обычно дружелюбного Грейсона Коди.

Через мгновение, которое, как я подозревала, потребовалось ему, чтобы глубоко вздохнуть, он сказал:

— Да, я по дороге к бабушке. Буду у тебя через десять минут. Ты вызвала полицию?

— Да.

— Тот человек, действительно твой отец?

— Ну, я не уверена на все сто, но у него мои волосы, он сказал, что я красивая, знал имя моей матери, а когда Бадди назвал меня шлюхой, уложил его примерно за наносекунду.

Снова тишина, и я не почувствовала тех же самых очень недовольных вибраций, распространившихся по радиоволнам, как тогда, когда впервые поделилась своими новостями, поэтому не понимала, что это значит.

Затем, когда в голосе Грея послышалась еле сдерживаемая дрожь, я поняла:

— Он назвал тебя шлюхой?

Итак.

Снова.

Действуй осторожно, Айви!

— Грей...

Он прервал меня.

— Ты чувствуешь опасность от того человека, от твоего отца?

— Нет.

— Ясно. Возьми свою гребаную бейсбольную биту, запри все гребаные двери, только не в таком порядке, и оставайся, бл*дь, внутри, пока я не приеду. Не копы, а я. Ты меня слышишь?

— Да, Грей, — согласилась я, направляясь к входной двери.

— Сделай это сейчас. Я скоро приеду.

— Хорошо, милый.

— Я прикончу этого парня, — прошептал он.

Дерьмо!

— Дорогой, пожалуйста, сохраняй спокойствие.

— Я его прикончу, — все равно прошептал он, а потом отключился.

Дерьмо!

Я заперла входную дверь, затем побежала к черному ходу и заперла его, потом побежала наверх и взяла свою бейсбольную биту (то есть бейсбольную биту Грея, моей больше не было), затем сбежала вниз в гостиную, где было окно, из которого я могла видеть на снегу Бадди Шарпа и Хута Букера.

Их положение не изменилось.

Я повернула задвижку на окне, низко присела, приподняла окно на дюйм и крикнула:

— Э-э... извини, если ты услышал, как щелкнул замок. Без обид, но моему мужчине не очень уютно, когда я нахожусь здесь наедине с незнакомым мужчиной и с Бадди.

Хут Букер поднял голову, посмотрел на меня через окно и улыбнулся широкой, белозубой, дикой улыбкой.

— Вижу, ты нашла себе достойного мужчину, — заметил он, все еще небрежно вдавливая Бадди в снег.

— Э-э... да. Он великолепный, — все также прокричала я в щель окна.

— Хорошие новости, девочка, — ответил он.

— Я, э-э, также позвонила в полицию. Они знают о Бадди, так что, вероятно, очень скоро будут здесь, — сообщила я ему.

— Еще одна хорошая новость, — отозвался он.

— Черт возьми, дай мне встать! — крикнул Бадди, все еще сопротивляясь хватке Хута, взметая вокруг снег, но Хут проигнорировал его, не сводя с меня глаз.

— Итак, ты давно здесь живешь? — спросил он непринужденно, и я снова не смогла сдержать смешок.

Когда я успокоилась, то ответила:

— Чуть больше полугода,