– И все же ты должна мне три фигуры за Эданэля. – Привратница сердито побарабанила пальцами по алтарю, но коня забрала, а офицера вернула на позицию. – Признаться, ты меня удивила, когда назвала имя своего л’лэрда, но учти, что эту фигуру тебе уже не отыграть обратно.

Совсем недавно Шантэль в одиночестве коротал остаток жизни в своем особняке и готовился к встрече с Привратницей. Он многое успел, а для других сделал еще больше, и о скорой смерти не сожалел, полагая, что ничего нового его уже не ждет, но… Компания бестолковых оболтусов заставила его вспомнить, что когда-то он не только язвил, но и шутить умел, а еще любил танцевать. В общем, сделал верный вывод: возраст – это не синоним старости. Это опыт, которым нужно делиться с другими, а не ждать Привратницу на пороге. Теперь жизнь «помолодевшего» л’лэрда подорожала стократ.

Не то чтобы богиня Смерти желала Шантэлю скорой гибели, но этот эльф был любимцем старшей сестры, баловнем самой Судьбы. С ней Привратница испокон веков чисто по-женски соперничала, но раньше не выигрывала… Почти никогда.

Тусклый малиновый диск повис над Равенной. За дымом не было видно горизонта. Огонь копошился в городе, как зверь в брюхе пойманной добычи: деловито, с утробным ворчанием обгладывал остовы зданий, ворошил пепел в парках, теребил останки того, что сутки назад дышало, двигалось, любило – жило. Рухнувшая мастерская некогда принадлежала гончару – вперемежку с кирпичами тут и сям лежали осколки битой посуды. Удивительно, что крохотный фонтанчик уцелел.

Сидевшая на бортике эльфийка подняла голову, по-пиратски повязанную грязной косынкой, из-под которой выбивались неровно остриженные кудряшки. У ног стоял помятый шлем. Белая горлица, дремавшая на ее плече, встрепенулась и посмотрела на гостя слишком умными для птицы глазами.

– Здравствуй, дорогой.

– Л’лэарди Россэлин? – Называть «бабулей» девушку на вид одного с ним возраста было как-то неловко.

– Ну что за дети пошли?! – возмутился крупный волк. Его, серого, в дыму сразу-то и не приметишь. – Что за официальщина?! Где жаркие объятия?! Где…

– Ратмир, не будь ты мертвым, я бы тебя убила!

Прокашлявшись, Вилль несмело подошел к фонтану. Собственно, такое посмертие казалось не худшим вариантом для клятвопреступника, поправшего законы Пресветлой, так что он решил ничему не удивляться и просто влиться в компанию.

– Значит, вы – Дева и Волк? То есть те самые легендарные Хранители – моя собственная бабушка и ее… э-э-э…

– Друг! – с готовностью подсказал варг. – Могу представить, что твой дед наплел о нас твоему отцу, да только клевета это. Россэлин ушла со мной защищать Равенну, а не предаваться утехам во всех корчмах по дороге, хотя, надо признаться, я бы…

– Но в «Истории Неверрийской империи» сказано, что метаморфы воевали за Скадар! – возразил аватар, подсев к родственнице.

Варг невесело усмехнулся:

– История пишется для потомков, верно? Так какую награду заслужили те, кто пошел против Идеи? Нас создали для этой войны, но не спросили, хотим ли мы воевать и на чьей стороне.

– Создали?

– Тебя не удивляло, отчего в Неверре живет пять разумных рас, а Богов-Созидателей четверо?

– То есть вы…

– Люди. Такие же воины на службе кэссарей, как аватары для эльфийских королей. И точно так же большинство из нас сделало выбор в пользу мира. Эксперименты над людьми стали последней каплей, вынудившей Альтею покинуть Скадар. Она не уничтожила новую разумную расу, но и поддержать магов не могла. Я метаморф во втором поколении. Я был одним из тех, кто пересек границу в надежде предотвратить войну, но вы не приняли нас ни тогда, ни после. Когда был заключен Поднебесный Союз, скадарцы уничтожили оставшихся истинных оборотней, объявив их одержимыми, как и проклятых, а нам, перебежчикам, оставалось только скрывать свою сущность, чтобы выжить.

– Просто слов нет…

Вот оно как получается… Хранители, которых благодарят, в кого верят и у кого просят защиты – клятвопреступники и по людским и по эльфийским законам. Можно ли отыскать лучший пример правила исключения из правил?!

– А где же ваш эспадон? – еще немного рассеянно поинтересовался аватар.

– У тебя! Думаешь, чей клинок тебе на сабли пошел, а?

«Был у меня меч один, старый-престарый, здоровенный! С Рудного Мыса привез, от отца памятка осталась. Сколько столетий ему было – неведомо, может, им еще против скадарцев кто рубился. А отец мне наказ дал такой, мол, не продавай никому, пока тебе не скажут…» – так говорил гном-кузнец Сидор, вручая счастливому Виллю новенькие Тай-кхаэ’лисс…

Россэлин развернула его лицом к себе, провела рукой по лбу, по волосам, навсегда запоминая эти прикосновения. И Вилль запоминал ее. Надо же, после переезда в земли людей первые весны и у него выскакивали веснушки, но с возрастом прошли, а бабушка так и погибла любимой солнцем.

– Зачем вы показали мне прошлое?

– Увы, это то, к чему приведет мир сплетение дорог ваших жизней.

– Кто в этом виноват?

– Прости, дорогой, но мы не можем назвать имена тех, кто также находится под нашей защитой… О! – Хранительница прижала к губам ладошку. – Кажется, я проболталась. Ты ведь не хочешь, чтобы история повторилась?

– Не хочу. Это можно изменить?

– Не в одиночку.

– Но что я могу сделать теперь?

Улыбнувшись, Россэлин потрепала внука по щеке.

– То же, что и всегда – быть сильным, как ветер. А для начала очнуться и хорошенько надрать баргузы этим щучьим выродкам.

– Вообще-то меня только что загрыз упырь, – осторожно напомнил Вилль.

– Загры-ыз?! – загнулся от хохота варг. – Если бы загрыз, ты б сейчас не с нами общался, а с Саттарой! Кстати, мерзкая баба…

– Ратмир! – хором возмутились аватары.

– Сейчас я тебя разбужу. – Пообещав сие, любящая бабушка от души размахнулась…

Хлоп… Хлоп-хлоп-хлоп!.. Хлобысь!!!

Выплеснутая в лицо вода оказалась действенней пощечин. Вилль провел языком по губам, слизывая капли, и с трудом разлепил ресницы. Духота стояла невыносимая, но хвала всем богам и шушеля матери за компанию, красноватый от всполохов полумрак хотя бы не резал глаза. Самочувствие, мягко говоря, оставляло желать лучшего. Болела каждая косточка, каждая мышца, голова раскалывалась, в ушах поселился гул, шея не поворачивалась, а место укуса прямо-таки горело – словом, эльф-оборотень чувствовал себя, как избитый, укушенный вампиром человек, растянутый на дыбе. Положение усугубляли браслеты с руной Тэш, напрочь отбившие способность к регенерации и возможность связаться с Тай-Линн. Хорошо хоть дар успел перебороть упыриный яд. Вроде бы…