которой словно исходил свет восходящего солнца. У нее была корзина, и я последовал за ней. Она остановилась у фруктовой лавки и купила несколько фруктов; заметив, что я иду за ней, она оглянулась и несколько раз оскорбила меня, но я все же последовал за ней, пока она не пришла к большой двери..... Когда она вошла и дверь за ней закрылась, я сел напротив нее, лишенный разума ее красотой..... Пока я сидел, солнце зашло за меня; и вот приехали два красивых юноши на ослах, постучали в дверь, и когда их впустили, я вошел вместе с ними; хозяин дома подумал, что я их спутник, а они вообразили, что я один из его друзей. Нам принесли трапезу, и мы поели, омыли руки и надушились. Затем хозяин дома сказал двум юношам: "Есть ли у вас желание, чтобы я позвал такую-то?" (называя имя женщины). Они отвечали: "Если ты окажешь нам эту услугу, хорошо". И он позвал ее, и она пришла, и вот, это была та дева, которую я видел..... Перед ней стояла служанка с лютней, которую она положила себе на колени. Затем принесли вино, и она запела, а мы пили и дрожали от восторга. "Чей это воздух?" - спросили они. Она ответила: "Моего господина Мухарика". Затем она спела еще одну песню, которая, по ее словам, тоже была моей, а они пили по пинтам; она с сомнением смотрела на меня, пока я не потерял терпение и не призвал ее стараться изо всех сил; но, пытаясь сделать это, спев третью песню, она перестаралась, и я сказал: "Ты ошиблась", на что она в гневе сбросила лютню с колен и сказала... "Возьми ее сама, и дай нам послушать тебя". Я ответил: "Хорошо"; взяв ее и настроив в совершенстве, я спел первую из тех песен, которые она пела до меня, после чего все они вскочили на ноги и поцеловали меня в голову. Затем я спел вторую и третью песни, и их рассудок почти покинул их в экстазе.

Хозяин дома, расспросив своих гостей и получив от них ответ, что они меня не знают, подошел ко мне и, поцеловав мою руку, сказал: "Клянусь Аллахом, мой хозяин, кто ты?". Я ответил: "Клянусь Аллахом, я певец Мухарик". "И с какой целью, - сказал он, целуя обе мои руки, - ты пришел сюда?" Я ответил: "Как нахлебник" - и рассказал о том, что произошло с девицей. После этого он посмотрел на двух своих спутников и сказал им: "Скажи мне, клянусь Аллахом, разве вы не знаете, что я отдал за эту девушку 30 000 дирхемов (15 000 долларов) и отказался продать ее?" Они ответили: "Так и есть". Тогда, сказал он, "я беру вас в свидетели, что я отдал ее ему". "А мы, - сказали два друга, - заплатим тебе две трети ее цены". Так он отдал мне девушку; а вечером, когда я уходил, он одарил меня богатыми одеждами и другими подарками, со всем этим я и ушел. И когда я проходил мимо тех мест, где девица издевалась надо мной, я сказал ей: "Повтори мне слова твои"; но она не захотела, стыдясь. Взяв девушку за руку, я пошел с ней к халифу, которого застал в гневе из-за моего долгого отсутствия; но когда я рассказал ему свою историю, он удивился, рассмеялся и приказал привести к нему хозяина дома и двух его друзей, чтобы он воздал им должное; первому он дал 40 000 дирхемов, каждому из двух его друзей по 30 000, а мне 100 000; я поцеловал ему ноги и удалился.160

ГЛАВА XIII. Западный ислам 641-1086

I. ЗАВОЕВАНИЕ АФРИКИ

Ближний Восток был лишь частью исламского мира. Египет под властью мусульман воскресил свою фараоновскую славу; Тунис, Сицилия и Марокко восстановили упорядоченное управление под руководством арабов, и мимолетный блеск озарил Каирван, Палермо и Фес; мавританская Испания стала вершиной в истории цивилизации; а позднее мусульманские моголы, правящие Индией, "строили как гиганты и отделывали как ювелиры".

Пока Халид и другие завоеватели покоряли Восток, Амр ибн аль-Ас, спустя всего семь лет после смерти Мухаммеда, отправился из Газы в Палестине, захватил Пелусий и Мемфис и двинулся на Александрию. У Египта были порты и военно-морские базы, а арабской державе нужен был флот; Египет экспортировал кукурузу в Константинополь, а Аравия нуждалась в кукурузе. Византийское правительство в Египте веками использовало арабских наемников в качестве полиции; они не были помехой для завоевателей. Христиане-монофизиты Египта, страдавшие от византийских гонений, приняли мусульман с распростертыми объятиями, помогли им взять Мемфис, провели их в Александрию. Когда она пала после двадцатитрехмесячной осады (641 г.), Амр писал халифу Омару: "Невозможно перечислить богатства этого великого города или описать его красоту; я довольствуюсь замечанием, что в нем 4000 дворцов, 400 бань, 400 театров".1 Амр не допускал грабежей, предпочитая им налогообложение. Не понимая теологических разногласий между христианскими сектами, он запретил своим союзникам-монофизитам мстить своим ортодоксальным врагам и нарушил вековой обычай, провозгласив свободу вероисповедания для всех.

Уничтожил ли Амр Александрийскую библиотеку? Самое раннее упоминание об этой истории встречается у Абд аль-Латифа (1162-1231), мусульманского ученого;2 Более подробно она изложена у Бар-Хебрея (1226-86), христианизированного еврея из восточной Сирии, который написал на арабском языке под именем Абу-ль-Фарадж "Очерк всемирной истории". В его рассказе александрийский грамматик Иоанн Филопон просит Амра передать ему рукописи библиотеки; Амр написал Омару за разрешением; халиф, как нам сообщают, ответил: "Если эти писания греков согласны с Книгой Божьей, они бесполезны и не нуждаются в сохранении; если же они не согласны, то они пагубны и должны быть уничтожены"; легенда сокращает этот, вероятно, легендарный ответ до "Сожги библиотеки, ибо они содержатся одной книге" - Коране. Согласно Бар-Хебраю, Амр распределил содержимое библиотеки по общественным баням города, 4000 печей которых в течение шести месяцев топились папирусом и пергаментными рулонами (642). Против этой истории следует отметить, что (1) большая часть библиотеки была уничтожена христианским пылом при патриархе Феофиле в 392 году;3 (2) оставшаяся часть подверглась такой враждебности и пренебрежению, что "большая часть коллекции исчезла к 642 году";4 и (3) за 500 лет, прошедших с момента предполагаемого события до его первого сообщения, ни один христианский историк не упоминает о нем, хотя один из них, Евтихий, архиепископ Александрии в 933 году, очень подробно описал арабское завоевание Александрии.5 Сейчас эта история обычно отвергается как басня. В любом случае постепенное исчезновение Александрийской библиотеки было трагедией, поскольку считалось,