Вскоре путники приблизились к городским воротам, прошли по мосту через крепостной ров и вошли в город. На улицах шла бойкая торговля, люди здесь были богато одеты.

И вот среди этой нарядной толпы паломники вдруг приметили человек десять монахов, – в рубищах, с колодками на шее, прикованные друг к другу длинной цепью, они ходили от дома к дому, прося подаяние.

Глядя на этих несчастных, Танский монах тяжко вздохнул и сказал Сунь Укуну:

– Пойди разузнай, за что их так наказали.

Сунь Укун подошел к монахам и спросил:

– Вы из какого монастыря и за что отбываете наказание?

Монахи разом опустились на колени и, отбивая поклоны, отвечали:

– О добрый господин! Мы из монастыря Золотое сияние… Невинно пострадали…

– А где находится ваш монастырь?

– За углом, совсем близко. Пойдемте к нам, и мы все вам расскажем. А то здесь разговаривать опасно.

Сунь Укун подвел монахов к наставнику, и они все вместе отправились в монастырь Золотое сияние. Там паломникам открылась картина полного запустения.

Танский монах не смог сдержать слез. Между тем монахи открыли двери храма и предложили Танскому монаху поклониться изваянию Будды.

Сюаньцзан вошел в храм, огляделся и сразу же вышел во двор. Здесь он увидел нескольких отроков, тоже скованных цепью. Тем временем у настоятеля собрались все монахи.

Один из них сказал:

– Все вы идете из великого Танского государства, из восточных земель, а друг на друга ничуть не похожи.

– Как ты узнал, что мы идем из восточных земель? – спросил Сунь Укун.

– Всем нам ночью приснилось, будто пожалует к нам из восточных земель Танский монах и избавит нас от незаслуженного наказания. И вот сегодня когда мы тебя увидели, то сразу поняли, что сон в руку.

Услышав это, Танский монах очень обрадовался и спросил:

– Скажите, как называется ваша страна и за что вас обидели?

Монахи опустились на колени, и один из них стал говорить:

– Этот город – столица государства Благодарственных поклонений. Некогда сюда со всех сторон варвары несли дань. Несли добровольно, почитая само государство, которое никогда не вело войн, хотя правитель государства не отличался высокой добродетелью, а военные и гражданские сановники – мудростью и добротой. Все дело было в том, что священная пагода в нашем монастыре излучала дивное сияние, которое по ночам было видно на расстоянии десятков тысяч ли, а днем переливалось всеми цветами радуги, озаряя даже соседние государства. Жители этих государств были уверены, что наш город священный, поэтому и несли сюда дары. Но вот три года тому назад в день новолуния, в самом начале осени, ровно в полночь вдруг хлынул кровавый дождь, и пагода перестала излучать сияние. После этого никто больше не вез в наше государство даров.

Правитель хотел было пойти войной на соседние страны, но сановники сказали ему, что во всем виноваты монахи, что будто это они украли золото, которым была покрыта пагода, и с той поры она перестала излучать сияние. Неразумный правитель наш поверил коварным сановникам. Нас стали пытать, требуя признания. Те, что постарше, не вынесли пыток и погибли. Будь нам судьей, отец наш! Сжалься над нами, спаси нас! Ведь мы такие же монахи, как и ты.

Сюаньцзан выслушал монахов и сказал:

– Одного я не понимаю, почему вы сразу не сообщили правителю, что пагода потускнела от кровавого дождя.

– Отец наш! – отвечали монахи. – Даже старшим из нас такое в голову не пришло, а уж нам и подавно.

Тут Танский монах обратился к Сунь Укуну:

– Отправляясь на Запад, я дал обет возжигать во всех буддийских храмах благовония, поклоняться изваянию Будды во всех буддийских монастырях и очищать все буддийские пагоды, которые мне встретятся на пути. Прошу тебя, раздобудь мне метелку, я приберу пагоду. Тогда легче будет разобраться, почему она перестала излучать сияние, и я смогу вступиться перед правителем за этих несчастных.

Когда Сюаньцзан и его ученики поели, уже стало смеркаться. В это время монахи принесли две новенькие метелки.

Сюаньцзан надел рубаху с коротким рукавом, подпоясался шнуром, обул мягкие туфли, вооружился метелкой и вместе с Сунь Укуном направился к пагоде.

Сперва они вошли в главную залу и там зажгли глазурные светильники. Танский монах воскурил благовония и, совершая поклоны перед изваянием Будды, произнес:

– Я, твой скромный последователь Чэнь Сюаньцзан, получил повеление государя великого Танского государства в восточных землях направиться к Чудодейственной горе – Линшань, предстать перед Буддой Татагатой и попросить у него священные книги. Ныне я достиг государства Благодарственных поклонений и нахожусь в сем монастыре, именуемом Золотое сияние. Здешние монахи рассказали мне, что пагода осквернена и сияние ее померкло, а правитель страны по навету сановников наказал монахов – будто бы за то, что они украли золотую кровлю пагоды. Дело сие трудное и запутанное. Я, твой верный ученик, движимый искренними помыслами, явился в эту пагоду, дабы очистить ее от скверны, и умоляю тебя, великий Будда, дай мне прозрение, дабы я смог отличить правду от лжи и восстановить справедливость.

Закончив молитву, Танский монах вместе с Сунь Укуном открыл дверь, ведущую на лестницу, и стал мести пол, переходя с нижних ярусов на верхние.

Ко времени второй ночной стражи он уже добрался до седьмого яруса и почувствовал усталость.

– Учитель! Дай я немного помету, а ты отдохни!

– Сколько же всего ярусов в этой пагоде? – спросил Танский монах.

– Пожалуй, все тринадцать, – отвечал Сунь Укун.

Превозмогая усталость, Танский монах сказал:

– Нет, я все сделаю сам, раз дал обет.

Он прибрал еще три яруса, но тут поясница и ноги у него заныли так, что он невольно опустился на пол.

– Не могу больше, – произнес Танский монах, передавая Сунь Укуну метелку.

Сунь Укун приосанился и полез на одиннадцатый ярус. Вскоре он уже был на двенадцатом. Вдруг с крыши пагоды до него донеслись голоса. «Странно! – подумал Сунь Укун. – Кто в столь позднюю пору может здесь разговаривать? Не иначе как нечисть. Пойду погляжу!»

И вот Сунь Укун, тихонько ступая, с метелкой под мышкой, подобрав полы одежды, подкрался к дверям и сквозь щель увидел на тринадцатом ярусе двух оборотней, перед которыми стояли тарелка с едой, чашка и чайник. Оборотни играли в пальцы.

Проигравший должен был выпить штрафную. Сунь Укун отбросил метелку, вытащил из-за уха иглу, превратил ее в посох, встал в дверях и крикнул:

– Оборотни проклятые! Так вот, оказывается, кто похитил сокровища пагоды!

Оборотни вскочили на ноги и запустили в Сунь Укуна тарелку, чашку и чайник. Но тот заслонился посохом и сказал: