№ 132

Речь защитника, адвоката М. М. Мешанкина на заседании суда по делу № I-234/5678-9

К сожалению, не было и нет должности товарища адвоката, поэтому в обращаюсь ко всем, как положено обращаться там, где вершится правосудие.

Высокий суд!

Ваша честь!

Далеко не во всяком процессе в роли государственного обвинителя выступает исполняющий обязанности Генерального прокурора страны. Причины этого могут быть разные, в том числе и те, о которых говорил уважаемый Александр Иванович, но, я думаю, все с этим согласятся, один лишь этот факт выделяет данный процесс из всех судебных процессов, идущих сейчас на просторах нашей бескрайней Родины. Надеюсь, вы не заподозрите меня в непатриотизме, но я не могу сегодня ответить на вопрос: «С чего начинается Родина?» – так как не знаю, о какой родине идет речь. Мы живем в стране под названием Россия, а ведем судопроизводство по Уголовному кодексу РСФСР, страны, которой нет, и, надеюсь, больше никогда не будет. Возможно, называя нас товарищами, уважаемый государственный обвинитель так тонко обозначил этот вынужденный дуализм существования современного российского общества?

Уже давно стала общим местом фраза, принадлежащая то ли Конфуцию, то ли Лао-цзы: «Трудно жить во времена перемен». Мы все сегодня живем во времена перемен и ощущаем трудности этой жизни на себе. «Времена не выбирают, в них живут и умирают», – сказал поэт, а я от себя добавлю: а еще и сидят. «Нас выбирает время», – сказал другой поэт, и тут уж мне нечего добавить. В данном случае время выбрало моего подзащитного. Александр Иванович Сокрушилин предложил взглянуть, как он выразился, на «существо» в клетке глазами человека обвиняющего. Я же предлагаю посмотреть на сидящего в этом огражденном металлическими прутьями пространстве глазами человека защищающего. В речи государственного обвинителя дважды прозвучало слово «рефлексия», прозвучало так, как будто это какой-то изъян, порок, ведущий к непременному преступлению, и за него надо судить, как в сталинские времена судили за недоносительство. А между тем рефлексия – это то, что сделало образованных русских людей интеллигенцией. Чехов, Блок, Есенин и даже Маяковский, весь Серебряный век русской литературы – всё это золотые плоды рефлексии. Это красиво, но это правда. Совершенно не случайно мой подзащитный любит Евгения Евтушенко, одного из самых рефлексирующих современных русских поэтов. Евгений Золоторотов образован, воспитан, начитан. «Существо в клетке?» Нет, господа! Это тоже человек!

Обвинения, предъявленные ему, ужасны вне зависимости от того, совершал он их или нет, но даже если и совершал, – это те преступления, которые относятся к так называемой интимной сфере жизни – загадочной, таинственной, почти мистической. Что мы о ней знаем? Ни-че-го! «Хочу!» – говорит человек, и ничто не может остановить торжествующий зов его плоти, как вешние воды не знают преград. Нет, я ни в коем случае не выступаю адептом сексуального насилия, я просто прошу высокий суд отнестись к этой проблеме с должной мерой понимания. Слава богу, сегодня не судят людей с нетрадиционной сексуальной ориентацией, но ведь статья, преследующая людей луны, до сих пор присутствует в кодексе, по которому будет осужден или оправдан Евгений Золоторотов, в этом кодексе также существует ужасный, оскорбительный термин «мужеложство», причем рядом со «скотоложством», как бы уравнивая венца творения с грубой бессловесной скотиной. Нет, нет, я не пропагандирую здесь сексуальную распущенность и вседозволенность, но призываю высокий суд шире взглянуть на так называемую проблему пола.

Но что же лежит в основе вышеприведенного «хочу»? Любовь! Любовь – вот что оправдывает человека, какое бы причудливые формы это великое чувство не принимало. Любовь оправдывает всё. Мир тесен до безобразия. Я знаю историю о том, как кошка напала в магазине на девушку, знакомую уважаемого Александра Ивановича, но я знаю эту историю с другой стороны, если так можно выразиться, из-за прилавка, так как в том магазине, а точнее, в модном бутике, менеджером по продажам работает один мой знакомый. Девушка была с собакой, а у кошки в тот момент были котята. Это не кошка напала на девушку, а кормящая мать защищала своих детенышей.

Я впервые слышу, что прабабушку Пушкина съели ее собаки, но кто знает, быть может, в этом состояла последняя воля умершей?

Мне тоже есть, что рассказать на тему «человек и животное». Например, о человеке, который заказал себе икону с изображением его безвинно убиенной кошечки. Вы смеетесь? Напрасно. Эта икона облегчает страдания человека, возвышает его. Человек верит, что его Мурка – святая. Он верит, понимаете – верит! Человеку надо на кого-нибудь молиться. Кто-то валится в ножки простому муравью, а кто-то создает иконографию своей кошки. На наших судебных заседаниях не принято аплодировать, но если бы аплодисменты сейчас зазвучали, я бы переадресовал их сидящему в клетке человеку. Он – автор этих мыслей и идей, его «Собаки и кошки, как фактор любви» заставили меня на многое взглянуть по-новому, и очень жаль, что от этого произведения уцелели только небольшие фрагменты. Размышляя о моем подзащитном, общаясь с ним, думаешь невольно: «Нет, это какое-то недоразумение! Не мог этот человек сделать то, в чем его обвиняют!» К тому же, и это уже точно доказано, он не убивал знаменитую, как оказалось, бабушку. Кому из нас хотя бы раз в жизни не хотелось убить бабушку, и кое-кому это даже удавалось. А он не убивал, и у него в мыслях не было это сделать. Доказано, что Клара Ивановна Шаумян умерла в результате несчастного случая. Так может, под этим углом зрения следует взглянуть и на остальные инкриминируемые моему подзащитному преступления, в том числе побег из-под стражи? Весь этот побег – одно белое пятно, и волей-неволей напрашивается вопрос: а был ли побег? И где был эти три дня и три ночи Евгений Алексеевич? Почему он молчит, не рассказывает? Быть может, он был в гостях у гуманоидов? Тогда давайте вызовем гуманоидов в суд в качестве свидетелей?

Я хотел бы обратить ваше внимание на сакраментальную цифру тридцать восемь, хотя тридцать семь пунктов фактически развалились, то есть изнасилование предполагается только в одном пункте, а там-то его как раз и не было.

В заключение своей полной блеска речи господин исполняющий обязанности Генерального прокурора сделал простительную для него ошибку, назвав режиссером фильма «Место встречи изменить нельзя» Никиту Михалкова. Неискушенные зрители, каковым, по всей видимости, является и Александр Иванович, почему-то склонны все успехи советского и российского кино приписывать этому обаятельнейшему человеку, но между тем режиссером данного фильма является совершенно другой человек – Станислав Говорухин, между прочим, депутат Государственной думы. С фразой из этого фильма: «Преступник должен сидеть в тюрьме» по своей цитируемости конкурирует лишь фраза, которой так любят украшать свои кабинеты милицейские начальники: «То, что вы еще не сели, это не ваша заслуга, а наша недоработка». Что и говорить, преступник должен сидеть в тюрьме, кто же станет с этим спорить, но чёрт в деталях. Какой преступник, как сидеть и сколько? Возможно, Александр Иванович Сокрушилин в силу своего возраста еще не читал книгу, по которой был снят фильм «Место встречи изменить нельзя». Ее написали прекрасные писатели братья Вайнеры, и называется она «Эра милосердия». Точно так же должен был называться и фильм, но в те времена подобное название казалось вызывающим, грозящим устоям коммунистической системы. Но какие же прекрасные это слова – эра милосердия! Мы дождались ее, дожили, мы ее выстрадали и вот мы, наконец, живем в эру милосердия. Так давайте же ей, наконец, соответствовать!