блеске глаз. Ждала и наблюдала, как зеленая задумчивость меняет с каждой секундой свой цвет и переливается без ведома своей хозяйки: из темного изумруда превращается в бледную мяту и возвращается обратно, в темный мрак болотистой воды и густой донной тины. Девочка помолчала немного (но для нее эта неловкость продлилась не меньше самого долгого часа) и, наконец, твердо ответила, не сводя глаз с удивительного создания, застывшего в дверях. На это Хлоя только удовлетворенно кивнула и вышла вон. Раздались легкие шаги поднимающегося вверх по лестнице человека, слабый шум этажом выше, чей-то взволнованный голос. Затем все стихло.

Осталась лишь маленькая грустная Рэйчел с отпечатанной на милом лице улыбкой понимания и тяжелой болью в глазах. Остались кексы, покорно умостившиеся на большом блюде и трепливо ожидающие вечернего чаепития или ужина, чтобы порадовать собой семью и исчезнуть бесследно под беспорядочный смех в волне задушевного разговора. Осталась ледяная изморось за окном, которая к следующему утру превратится в тонкую кромку льда или крошки невидимого инея, никем не замеченная в ранний рассветный час, и тихое, но уверенное «да», унесенное в никуда и вскоре тоже всеми забытое, как этот ноябрьский холод улицы, шоколадный бисквит…

…и одинокая рыжеволосая девочка с печальными зелеными глазами и въевшимся в кожу запахом маковых цветков под раскаленным солнцем.

Глава 32

Когда на большой светлой кухне Робертсонов раздался телефонный звонок, разорвав своим шумом плавный поток мелодии радиоприемника, Джанетт невольно вздрогнула и усмехнулась в трезвонящую пустоту, не прекращая взбивать железным венчиком сладкую яичную смесь. Она только бросила на жужжащую трубку насмешливый взгляд и

(конечно, Бобби, кто бы сомневался, что ты все-таки мне позвонишь)

как ни в чем не бывало продолжила свое занятие.

На некогда кристально-чистом окне виднелись два широких заляпанных следа, и солнце наполняло комнату ослепительным блеском в исключении разве что этих мест, где лучи рассеивались в виде мягкого золотистого сияния. Женщина до сих пор задавалась странным вопросом о том, что заставило ее в этот изумительный день взяться за готовку — когда можно баловать себя ленью вплоть до самого позднего вечера, отправиться с Джессикой Стоун в кондитерскую и помочь ей с выбором торта на ее церемонию, найти Элиота и разжечь самый настоящий скандал, после которого он, конечно же, почувствует себя виноватым и устроит праздничный ужин с букетом чудно пахнущих цветов… И все же она здесь, стоит у плиты, ощущая кончиком локтя рождающийся в приоткрытом духовом шкафу жар, и… по-прежнему слышит телефонный гудок, на этот раз второй, но не менее настойчивый и раздражающий.

(я же предупреждала тебя, чтобы ты не звонил на этот номер, идиот, трубку может поднять кто-нибудь из детей или даже Элиот — неужели тебе и вправду нужны такие проблемы? то, что я разделила с тобой всего одну бутылку вина еще не значит, что ты можешь так просто…)

— Дорогая, кажется, тебе звонят! — раздался крик с верхнего этажа, и Джанетт еще крепче стиснула зубы, чтобы не ответить чересчур грубо. Порой ее могло вывести из себя все, что угодно, хоть самая крошечная мелочь, но приготовление пищи всегда успокаивало. Когда злишься на человека или ситуацию — займись мясом, и звук отколачиваемой плоти вкупе с запахами пряностей и горчицы с легкостью поднимет самое отвратительное настроение; если грустно, нужно занять себя выпечкой или кофейными десертами, чтобы в процессе готовки порадовать себя лишим аппетитным кусочком; если на улице дождь, нужно начать раскатывать тесто для пиццы, и аромат поджаривающегося теста с колбасой и плавленым сыром выведут из мрачного расположения духа. Или же конфеты — ими лучше заняться в одиночестве, когда детей нет дома, ведь только так к вечеру семья получит свой сладкий сюрприз с десятью разными начинками…

— Джанетт, ты меня слышишь? Сними уже эту чертову трубку!

Женщина отложила в сторону миску с загустевшим кремообразным тестом и сделала глубокий вдох,

(если это и вправду ты, я устрою тебе «испанский вечер», будь уверен, Билли — будешь плясать на горячий углях и умолять о прощении)

подхватывая телефон одной рукой и тут же укладывая его в выемку между ухом и шеей, чтобы как можно скорее вернуться к своему пирогу и добавить еще одну щепотку корицы и ложечку сахара. К огромному удивлению, по ту сторону провода ее ждал не хриплый мужской голос, а учтивый кашель и тихое, но решительное:

— Здравствуйте, миссис Робертсон, я ведь не ошиблась? Отлично. Мне очень хотелось бы поговорить насчет вашей дочери, если у вас есть несколько свободных минут.

— Да, разумеется, я найду время обсудить своего ребенка, — немного грубо отозвалась блондинка и ловким движением руки перелила телесного цвета массу в круглую форму. — Если вы имеете в виду средний балл по математике, то Хлоя уже получила предупреждение и взялась за голову, тем более, что там всего лишь пара троек и…

— Я имею в виду другую вашу дочь. Рэйчел Робертсон, — оборвала ее собеседница с нескрываемым раздражением. — В последнее время ее поведение очень меня беспокоит, но вы не посещаете собрания родителей, которые, между прочим, проходят каждое воскресенье нового месяца. Это моя единственная возможность связаться с вами и сделать предупреждение.

Обе женщины замолчали, и в комнате вновь стало слишком уж тихо — этот звук (вернее, его полное отсутствие) сдавливал барабанные перепонки, вместе с тем превращая разогретый духовкой воздух в густой кисель. Джанетт на мгновение оторвалась от укладывания яблочных долек, открыла нараспашку окно и чуть не задохнулась от окружившей ее свежести морозного воздуха. Грязь на улицах давно подсохла, и город снова сковал мороз — казалось, он пропитал насквозь асфальт и размоченные старые листья, застыл в них, и теперь от даже самой маленькой веточки или листка исходит сильнейший холод, словно в этом и есть вся сила бесснежного декабря. Никто еще не задумался об украшении домов: они так и стояли посреди опустошенных улиц, как немые статуи, заставляя при одном только взгляде на них сжиматься и стучать зубами от неприкрытого отвращения. Идеально ровные стены, закрытые окна, (чтобы внутрь не попало ничто, напоминающее об ужасной погоде), серый блеск дверей… Только некоторые жилища, расположенные ближе к центральному парку, радовали уставшие глаза прохожих светом мигающих гирлянд и зелеными венками над входом. Бостон словно затих, замер в таинственном предвкушении чего-то пугающего и нового, и даже автомобильные гудки стали раздаваться на шоссе куда реже, чем это было в разгар бурой осени.

Джанетт все же закрыла окно и вернулась к незаконченному пирогу.

— В таком случае, я внимательно