Уже сейчас люди из нашего флота заняты тем, что готовят свои снасти, дабы свершить свое [обратное] путешествие; однако среди них царили два весьма неравных настроения (tencoes), говоря лишь о тех людях, что были низкого звания, поскольку фидалгу и другие добрые [знатные] люди испытывали великую радость оттого, что оставались в том городе, ожидая, что за то добро, что они в нем содеют, они приумножат гораздо более для себя в почестях. Однако другие, из народа, имели настроения весьма сему противные, ибо не могли [перестать] подозревать, что, после того как Король отбудет, никому из них не суждено остаться в живых. И сколько радости питали те, кому предстояло отправиться в Португалию, настолько же в тех, кто оставался, возрастала печаль; и одни искали просителей, что освободили бы их от той работы, другие изыскивали новые способы притворства (roncaria), изображая болезни, коих очевидным образом никогда не имели, иные обещали, помимо своего состояния, то, чего не имели, дабы не иметь причины оставаться. Однако сии вещи не слишком им помогали, поскольку определенные к тому, чтобы остаться, коли необходимость [им отбыть] не была очевидною, чрез притворство свое не [достигали того, чтобы] переставал сполна выполняться [в отношении их] первоначальный приказ (por seus fingimentos nao se leixava de enxecutar toda a primeira ordenanca).

Было два дня месяца сентября, понедельник, когда флот был полностью готов к отбытию, и все те фидалгу и эшкудейру отправились поцеловать руку Королю, каковой оказал им весьма великое радушие, сказав вначале графу [Дону Педру ди Менезишу]:

— Коли Богу угодно было направить вас к тому, чтобы испросить подобную вещь с весьма добрым желанием, имеющемуся у вас к тому, чтобы мне послужить, вследствие чего я обязан (sou teudo) вас возвысить и оказать почесть и милость, я поручаю вам, чтобы вы всегда имели пред очами назначение, вами полученное, и чтобы не менее отваги имели вы к тому, чтобы его охранить и защитить, нежели имели к тому, чтобы его испросить, и даже гораздо более, если хорошо рассудить, ибо в охране сего города пребывает ваша честь и жизнь. И я поручаю вам, чтобы вы приняли (que agasalheis) весьма добро сих фидалгу, коих я здесь оставляю, дабы они помогли вам охранить и защитить сей город, и тем же образом поручаю вам все прочие войска, что здесь остаются, дабы вы обращались с ними ласково и со всею милостью, для коей имеете основание, тем же и другим я наказываю, чтобы они подчинялись вам как своему капитану и истинному фронтейру [411].

И когда сии слова были произнесены, все [поименованные] поцеловали ему руку и простились с ним. Фидалгу Король сказал, что наказывал им не являть недостатка в своем присутствии пред его очами, но чтобы они всегда трудились ради своей чести, как того требовал род, из коего они происходили, и доверие, кое он к ним испытывал. На что все ответили, что будут поступать [именно] таким образом, что скорее он услышит вести об их смерти, нежели о недостаточности кого-нибудь из них.

Корабли, коим предстояло отбыть, были уже все готовы, и одни имели поднятые реи (vergas altas) и стояли всего лишь на одном якоре, другие были уже под парусом. И как только Король взошел на галеру, то приказал подать сигнал своим трубачам, дабы все остальные суда развернули свои паруса, проследовав своим путем, в каковую вещь немного вложено было задержки; и так начали все движение, с весьма великою радостью, в направлении Алгарви, производя разнообразные звуки своими [музыкальными] инструментами (fazendo desvairados sons em seus estromentos), как те, чьи сердца делали весьма счастливыми сладость победы и надежда, имевшаяся у них на то, чтобы узреть свою землю и своих друзей и близких.

Однако другие, те, что остались, весь тот день пробыли поверх стен, взирая на флот с весьма великою тоскою (mui grande soidade); и были там такие, что плакали не менее, как если бы имели верную надежду на то, что никогда более не узрят ни свою землю, ни своих друзей и земляков. И по правде, говоря напрямую, то было не без причины, что они испытывали промеж себя великую тоску, ибо и место, и время, и наличие [пред ними] деяния [по защите города] имели великий для того повод; ибо зрим мы, когда один человек покидает другого, хотя бы и время его удаления и было малым и все [происходило бы] в одном королевстве или сеньорате, не может душа, подвигаемая усердием нежности, пребывать без того, чтобы не выказать некое подобие огорчения. И что же оставалось делать теперь тем, кто подобным образом оставался [в городе]? Поистине мы не должны винить их за какое бы то ни было изъявление [чувств] (mostranca), что они о том выказали, ибо та храбрость[, что выказали они при взятии города,] заставила их впоследствии быть гораздо более отважными супротив врагов, как в дальнейшем будет поведано.

Приказ по флоту, что касается галер и некоторых других определенных судов, был отправляться прямиком в порт Фаран (Faram) [Фару], поскольку другим было дано разрешение отправляться в Лиссабон, дабы оплатить им их фрахт и отправить каждого в его землю. И было так, что моряки галеры Короля ошиблись в пути и там, где надо было идти в Фаран, направились в Каштру-Марин, другие же корабли, когда ночью потеряли из виду маяк, проследовали своим путем прямиком к Фарану; и когда они [моряки с этих кораблей] захотели отправиться по суше на поиски Короля, случилось так, что все они соединились в Тавире. Где пребывая, Король призвал своих сыновей и сказал им так:

— Все услуги естественным образом требуют награды; и поскольку, помимо того, что вы являетесь моими сыновьями, я ощущаю, что получил от вас особую службу во всем этом деянии, я желаю, чтобы вы получили за то некую награду. И прежде всего моему сыну Инфанту Дуарти я не знаю, что за приумножение и почесть могу оказать сверх той, что пожелал дать ему Бог, ss. [scilicet, «а именно»], будучи моим старшим сыном и наследником моих королевств и [всей] моей земли, он может получать за время моей жизни столько [награды], сколько ему будет угодно. Вас же, прочих, мне угодно сделать герцогами, ss. вас, Инфант Дон Педру, я делаю герцогом Коимбрским, а Инфанта Дона Энрики — герцогом Визеу; вследствие же величины его труда, что достался ему во всех