Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ух ты, – разволновалась Арма, – прямо шик-блеск.
– Да, есть такое дело, – согласился Макер.
– Но мне нечего надеть! Тут нужна одежда льюкс!
– Пойдите поройтесь в шкафу у Анастасии.
– Опять у медем брать?
– Да, опять у медем брать. Медем больше нет, медем никогда не вернется.
Помолчав, Арма спросила:
– Скажите, мисье, могу я переодеться в большой ванной? Там всякая косметика, а я…
– Пользуйтесь спальней и ванной комнатой сколько угодно. Мне все это ни к чему.
Арма не заставилась себя долго упрашивать. Она бросилась наверх и приступила к осмотру огромного гардероба Анастасии. Она переворошила все платья, ощупывая изысканные ткани, восхитилась туфлями из змеиной кожи. В итоге ее выбор пал на костюм, который показался ей ужасно нарядным, но без перебора. Размер подошел. Ну ведь здорово же!
– Теперь мыться, – постановила она, решив надраить себя до блеска по такому случаю.
Она заперлась в ванной и зарылась лицом в пушистые халаты, которые она так часто стирала, каждый раз поражаясь, какие они уютные. Потом понюхала по очереди ароматические соли и целый строй флаконов с маслами для тела. Она наполнила ванну и долго наслаждалась, сидя в ней под высокой шапкой пены и умащая себя всеми кремами и лосьонами, которые попадались под руку.
Когда пора уже было отправляться на коктейль, она наконец показалась Макеру, который аж присвистнул.
– Арма, – сказал он, – вы…
– Ужасны, – подсказала она.
– Бесподобны, – поправил он.
Она улыбнулась. И похорошела еще больше.
Во внутреннем дворе Музея искусства и истории они затерялись в шумной толпе гостей. Вокруг фонтана горели свечи.
– Это фантазмически! – выдохнула Арма. – Никогда такой красоты не видела.
Макер взял Арму под руку, и всем тут же захотелось узнать, кто же спутница президента Эвезнер-банка.
В тот вечер, впервые за долгое время, Макер не только не чувствовал себя одиноким, он даже развеселился, хотя обычно на таких вечеринках всегда все очень чопорно и тоскливо. Арма, начав с шампанского, вскоре совершенно расслабилась и жадно набросилась на еду, потрясенная разнообразием вкусов, оформления и сервировки. Она отважно перебивала Макера и, не обращая внимания на его собеседников, запихивала ему прямо в рот свою последнюю находку (“Ну‐ка попробуйте это, мисье!”).
Она его рассмешила. Она осветила ему ночной мрак. Настолько, что, когда коктейль закончился, ему захотелось продлить праздник, и он повел ее пешком по мощеным улицам Старого города. Они нашли открытый бар, сели у стойки и заказали выпить. Макер не помнил, чтобы он когда‐нибудь проводил так время с Анастасией. Около полуночи Арма объявила Макеру:
– Мисье…
– Хватит называть меня “мисье”. Какой я вам мисье.
Она с любопытством взглянула на него:
– Тогда кто вы?
– Я Макер.
– А! И как мне вас называть?
– Макер.
Она начала свою фразу заново:
– Макер…
– Да?
– По-моему, я перебрала.
На обратном пути она заснула в машине. Остановившись у ее дома на улице Моншуази, Макер затащил Арму в лифт, потом, отыскав ключ от квартиры в ее сумочке, донес ее до кровати и уложил. Проснувшись на следующее утро, она увидела Макера, который спал на стуле в крайне неудобной позе.
– Макер? – тихо позвала она.
Он открыл один глаз. Она нежно посмотрела на него и протянула руку, чтобы его потрогать.
– Вы просидели со мной всю ночь? – спросила она.
– Да.
– Это было румантично?
– Нет, это было совсем не “румантично”. Я боялся, что вы задохнетесь в собственной блевотине.
Они расхохотались. Макер подумал, что уже сто лет так не смеялся. Поддавшись неожиданному порыву, он склонился над Армой и поцеловал ее.
В тот же день на Корфу.
На почте служащий в окошечке сказал Анастасии, что для нее есть письмо. Макер ответил ей до востребования, как она и просила. Она вернулась в кофейню. Сев за столик, она сделала заказ и вскрыла конверт.
Анастасия,
как я счастлив, что ты мне написала!
Все эти месяцы я постоянно спрашиваю себя, куда же ты могла подеваться. И все ли у тебя хорошо.
Все эти месяцы я задавал себе тысячи вопросов.
Почему от тебя так долго не было вестей? Зачем тебе понадобилось приезжать в Вербье на Большой уикенд, проникать тайком в мой номер, оставлять мне любовное послание, чтобы потом облить меня презрением?
Надеюсь, мы когда‐нибудь еще увидимся. И обсудим все это.
Я ждал тебя, но теперь уже не жду.
Правда, один вопрос не дает мне покоя, и я хочу задать тебе его в этом письме: Анастасия, это ты убила Жан-Бена?
Надеюсь, ты мне ответишь.
Я даже не знаю, на Корфу ли ты еще. Может, теперь, когда Лев ушел из банка, ты уехала куда‐то в другое место.
С нежностью,
Она подняла глаза. Лев больше не служит в банке? Куда же он ездит каждую неделю под предлогом работы в Афинах?
В тот же момент в Женеве.
Лев понимал, что играет с огнем. Если полиция его арестует, ему конец. Он пребывал в задумчивости. Он недоумевал, как мог дойти до такого. И снова и снова вспоминал о том, что произошло в декабре, четырнадцать лет назад.
•
Декабрь, четырнадцать лет назад
Приближался Большой уикенд.
Прошел почти год с тех пор, как Лев потерял Анастасию, заполучив акции Макера.
Прошел почти год с тех пор, как Лев начал жить двойной жизнью, будучи самим собой и одновременно Синиором Тарноголом, членом совета банка.
Прошел почти год с тех пор, как они с отцом практически перестали разговаривать друг с другом. Сол слабел на глазах, работать уже не мог и получал паллиативное лечение в клинике Мартиньи.
Лев был чудовищно одинок. Он приезжал в банк первым и уходил последним. Его персонаж отнимал у него все время и силы. Но он приближался к цели: через месяц он купит на дивиденды дом у парка Байрона, тот самый дом с изумительным видом, о котором мечтала Анастасия. Он же обещал подарить ей его. И у него вот-вот это получится.
Этот дом изменит его жизнь. Он перевезет туда отца и устроит его со всеми удобствами. Он скажет ему: “Смотри, папа, я приобрел его благодаря своим актерским талантам”. А потом этот дом поможет ему вернуть Анастасию. Этот дом – их надежда.
