ты, косорукий, помалкивай, – огрызнулся Тихоныч. – Молоко на губах не обсохло, а указуешь. Ты девкам указуй, отрастил вон, а мне…

– Чего-о? – взревел уже Андрей и вдруг, ухватив Тихоныча за шиворот, перевалил его через забор и поволок к стройке. – Я т-те счас покажу. Где я скосил? Ну? Найдёшь косину, я тебе сам сотенную выложу. Курятник я делал, где здесь косина? Ну?

Тихоныч сопел, отругивался, но осмотрел всё очень внимательно, а курятник чуть ли не обнюхал.

– Сам, говоришь, делал? – наконец внятно спросил он.

– С братом, – уже спокойно ответил Андрей, – и с ним, – показал он кивком на Кольку.

– Угу, – кивнул Тихоныч. – А брат где?

Колька заржал. Засмеялся и Эркин, и потому Андрей ответил весело:

– А вон стоит, глаза разуй.

– Ага, ясненько, – глубокомысленно заключил Тихоныч. – А придумал кто?

– А по книге, – весело ответил Колька.

– Там же чертежи есть, – как о само собой разумеющемся добил Андрей.

– Могёшь, значитца, – пробормотал Тихоныч.

Он ещё покивал, пожевал губами, оглядел разбросанный инструмент и раскрытый ящик.

– И струмент твой, значитца.

– А чей же ещё? – гордо ответил Андрей.

– Ну да, ну, оно, конечно, – Тихоныч быстро искоса оглядел Андрея и Эркина. – Ты, парень, тоже на заводе?

– На автокомбинате, в цеху, – Андрей, чувствуя, что спор уже решён и мастерство его признано, отвечал небрежно, даже чуть свысока.

– И много зашибаешь? – с плохо скрытым подвохом спросил Тихоныч.

– Сколько есть, всё моё, – хохотнул Андрей.

– Плюнь и разотри, – убеждённо сказал Тихоныч. – Брось и ко мне в бригаду давай. И брата бери.

Андрей вылупил на него глаза в непритворном изумлении.

– Ты что, дядя, с перепоя? Кто ж работу бросает?

– Да мы с тобой, знаешь, сколько зашибать будем?! – воодушевился Тихоныч. – Да…

– И кто ж по пятьсот рублей за крольчатник платить будет? – спросил Эркин. – Много таких?

Колька от смеха не устоял на ногах и сел на бревно. С удовольствием ржал и Андрей, грохотал басом сосед.

– Ладно, – дал им отсмеяться Эркин. – Мы работаем или как? – и быстро через плечо оглянулся, проверяя, как там Женя?

– Работаем, браток, – сразу ответил Андрей.

Колька кивнул и встал на своё место. Тихоныч хотел что-то сказать, потоптался, но только махнул рукой и ушёл. Незаметно ушли в сад и Эсфирь с Женей. Сосед постоял, глядя на их работу.

– Коль, ты книгу эту, ну, про курей, где брал?

– В библиотеке, Куприяныч, – ответил Колька, не отрываясь от работы.

– Угу, дашь мне её потом. Лады?

– Я сдал её уже. А про кроликов могу.

– Успеются кролики, – хмыкнул Куприяныч. – Ну, бог в помощь вам.

– Спасибо… на добром… слове… – раздельно ответил Колька, поднимая на пару с Эркином щит настила, чтобы Андрей вставил и закрепил его.

Убедившись, что варенье не пострадало, Женя тихо сказала:

– Я даже испугалась. Эркин ведь горячий такой. И сильный…

Эсфирь улыбнулась.

– Да, я видела. Взял Тихоныча за плечо, так тот сразу книзу осел.

Колобок и Алиса, увлечённо игравшие рядом с Семёном в шашки, даже ничего не заметили. А Семён, только посмотрел на Эсфирь и, когда та успокаивающе кивнула ему, снова повернулся к малышам.

Оставив горячее варенье остывать, Эсфирь и Женя занялись новой порцией. Обед сегодня планировался холодным, что в такую жару даже лучше, и потому был приготовлен заранее и ждал своего часа в холодной нетопленной печи.

Дав малышам дважды сразиться с переменным успехом, Семён отправил их побегать и поиграть во что-нибудь другое. Эсфирь сразу подошла к нему.

– Поспишь, Сёма? Уложить тебя?

Семён нехотя кивнул и смущённо признался:

– Устал сидеть. Кольку позови, не берись сама.

Крутившаяся рядом Алиса сразу предложила:

– Я! Я позову!

И, не дожидаясь ответа, бросилась во двор.

– Дядь Коль! – зазвенел её голосок. – Тебя дядя Семён зовёт.

Колька сразу опустил доску.

– Случилось чего? – но спрашивая, он уже шёл в сад.

Разумеется, Андрей и Эркин последовали за ним.

– Он лечь хочет, – объясняла на бегу Алиса.

Но Колька уже сам сообразил, что ничего страшного не произошло. Так, какой тут рычаг? Ага, ясно. Приподнять и опустить спинку с изголовьем, приподнять и закрепить изножье. Вот и было кресло, а стал лежак.

– Удобно, Сём?

– Ага, спасибо.

Семён успокаивающе улыбнулся ему и закрыл глаза. Эсфирь поправила ему подушку.

– Отдохни, конечно, Сёма.

Эркин поправил огонь под тазом и встал.

– Вот так, Женя, большой жар ведь не нужен, да?

– Да, спасибо, Эркин.

Женя, откровенно любуясь, оглядела его.

– Как закончим, так и пообедаем, Мама Фира, – мотнул головой Колька, отвечая на шёпот Эсфири. – Мелюзгу только если…

– Не-а! – сразу завопила Алиса. – Мы со всеми!

– Ты чего орёшь? – дёрнул её за косичку Андрей.

– Мы со всеми, – повторила уже тише Алиса. – Верно, Колобок?

– Ага, – сразу согласился тот. – Ага, Коля, да?

Эсфирь и Женя переглянулись и вздохнули: надо бы детей покормить отдельно, хотя бы Колобка, но… но уж ладно.

– Тогда терпи, – строго сказала Женя. – И не приставай.

– А шашки в дом унесите, а то растеряете – распорядилась Эсфирь, возвращаясь к варенью.

Когда они шли к стройке, Колька крепко хлопнул Андрея по плечу.

– Ну, спасибо, браток, ну, нет слов.

– И не надо, – улыбнулся Андрей.

Эркин задумчиво кивнул.

Солнце пекло всё сильнее, куры затихли, забились в тенистые уголки. Колобок и Алиса, сидя на ступеньках крыльца, играли в «ласточкин хвостик». Эсфирь снова подошла к Семёну.

– Сёма, тебе не печёт? Может, лучше в дом?

– Да нет, Мама Фира, – улыбнулся Семён. – Я ж в тени. И ветерок здесь.

Его лицо влажно блестело от пота, намокшие волосы прилипли ко лбу. Эсфирь молча смотрела на него, и Семён, протянув правую руку, мягко погладил её запястье беспалой ладонью.

– Всё в порядке, Мама Фира. Правда.

И, когда она отошла, прикрыл глаза. Что ему это солнце после того, обжигающе яркого и холодного, дробящегося в льдах, делавшего лица не загорелыми, а обугленными, только белые круги вокруг глаз от защитных очков. Горный отряд, настенники, хранители перевалов. Да, лётчиком он не стал, не получилось, но всё равно солнце над облаками он видел. И звёзды. И такая тишина, что каждый шаг слышен на километры. И потому арбалеты и луки – спасибо парням с Великой Равнины – вместо автоматов. И ножи с ледорубами для рукопашных. И если сорвался, то падай молча, не выдавай остальных криком. И они молчали, ни один не крикнул, ни разу…

Семён сглотнул вставший вдруг в горле комок. Ничего, он жив и… и это главное.

Стройка крольчатника и варка варенья закончились почти одновременно. И Семён проснулся. Хотя кто бы и спал после ликующих свистов Андрея и Кольки