Иностранцы нередко восхищались Суворовым. Но идеологи Запада предпочитали видеть в русском полководце угрозу. Для них он слыл варваром, вешателем, душегубом. Мы вскользь вспоминали о клевете на Суворова, которую фабриковали в Париже и в Лондоне. Зарубежные портреты, лишённые сходства, передают тамошние представления о Суворове. Спрос на изображения Суворова в 1799-м значительно превышал возможности художников, хотя бы однажды видавших русского льва. Предприимчивые англичане даже выдавали за портрет Суворова гравюру, изображавшую генерала Вашингтона. Более популярной была гравюра, изображавшая дюжего устрашающего усача с такой подписью: «Этот замечательный человек находится сейчас в расцвете жизненных сил. Он ростом 6 футов 9 дюймов (около двух метров. — А.З.), он не пьет ни вина, ни водки, ест лишь раз в день и каждое утро погружается в ледяную ванну. Он ничего не носит на голове ни днём ни ночью. Когда испытывает усталость — заворачивается в простыню и спит на открытом воздухе». А Суворов так любил за обедом выпить рюмку тминной! Да и ростом был невелик…

Отметим, что злые карикатуры на Суворова при жизни полководца публиковали не только французы, с которыми Россия воевала, но и союзники — англичане.

Самую известную из «суворовских» картин, несомненно, создал Василий Иванович Суриков (1848–1916) — «Переход Суворова через Альпы». Работая над своим эпическим полотном, Суриков создал несколько рисунков — портретов полководца. Фольклорный характер, когда между шуткой и подвигом пуля не пролетит — вот что такое Суворов Сурикова. «Переход Суворова через Альпы» — одно из основополагающих полотен русской живописи. Из тех, что выражают народную душу. Приступив к работе над суворовской темой, Суриков отправился в Швейцарию, в Альпы. Не только ради этюдов с натуры. Суриков хотел прочувствовать Альпы, уловить ощущения своих героев. Художник скатывался с крутых склонов, испытывая практикой сюжет задуманной картины. Спуск, полёт в исполнении Сурикова захватывают дух. Суворов с восторгом глядит на своих богатырей, а солдаты учатся у «отца-Суворова», который летит на рискованно скользящем рысаке. Солдаты-суворовцы на суриковской картине — не однородная масса: разные типажи, пёстрые костюмы. Это — народ, состоящий из самобытных характеров. Упрямый, непобедимый вдохновенный народ. Тот же сюжет в 1904 г. использовал А.Н. Попов. Полемизируя с Суриковым, Попов показал мучительные трудности медленного перехода. Всадник Суворов, укутавшись в отцовский плащ, с тревогой глядит в даль.

В длинном списке художников-баталистов, обращавшихся к суворовской теме, есть истинные энтузиасты Суворова, посвятившие полководцу лучшие годы творческой биографии. Это — А.И. Шарлемань, А.Е. Коцебу, А.Н. Попов, Н.А. Шабунин, Н.С. Самокиш, Н.М. Аввакумов, В.М. Бескаравайный, О.Г. Верейский… И эстетика русского XVIII в., и военная героика, и эксцентрический характер Суворова — всё пленяло живописцев. Всплески интереса художников к Суворову наблюдались на рубеже веков, в пору суворовских юбилеев и в 1940–50-е гг., когда тема ратного подвига была особенно актуальной. Активными заказчиками «суворовской» живописи были военные институты и музеи. Замечательную стилизацию парадного портрета выполнил в 1946 г. П.П. Соколов-Скаля.

Интерес иностранных баталистов вызывали европейские кампании Суворова — Польский, Итальянский и Швейцарский походы. Итальянцы, французы, австрийцы, англичане — художники стран, вовлечённых в Наполеоновские войны, — обращались к фактуре суворовских сражений. Разумеется, очень немногим удавалось создать полноценный образ Суворова. К. Жослин, Дж. Вендрамини, Строетти, Дюплесси-Берто, Гренье, Скотти, Кобель, Синглтон, Портер, Стейнлейн, Л. Гесс — далеко не полный интернациональный список баталистов, работавших над «суворовскими» гравюрами и картинами, впечатляет. Этот список скорее говорит о внимании Европы к Суворову, о важном политическом значении европейских походов русской армии, чем о творческих взлётах академичных баталистов. Русским художникам был гораздо лучше известен суворовский феномен — и потому отечественные интерпретации суворовского образа заслуживают более пристального внимания.

Штурм Измаила ещё при жизни Суворова был воспет акварелью М.М. Иванова и маслом Франческо Казановы. Заказчиком французского баталиста Казановы была сама императрица, желавшая обессмертить военные свершения своих генералов. Любопытна картина А. Зауервейда «Переход через Чёртов мост» (1803), на которой Суворов изображён в широкополой шляпе и свободной белой рубахе. В 1820-е гг. к суворовской теме обратился художник Александр Осипович Орловский — польский дворянин, ставший патриотом Российской империи. К величайшему сожалению, художник, столкнувшись с несправедливостью, уничтожил своё произведение… Дело в том, что начальник Главного штаба П.М. Волконский отказал Орловскому в праве преподнести картину государю, ибо на мундирах художник изобразил на одну пуговицу больше, чем это предписывалось павловским уставом… От таких службистов-буквоедов всю жизнь изнывал Суворов, пострадал от них и художник Орловский. По давнему наброску Орловского «Суворов в походе» мы можем лишь угадывать, что художник восхищался стремительностью Суворова, лихого всадника. Акварельный эскиз Орловского по настроению напоминает работу А. Лормана «Суворов на маневрах».

В 1843 г. вышла в свет книга Н.А. Полевого «История князя Италийского, графа Суворова-Рымникского, генералиссимуса российских войск». Иллюстрации к этой книге быстро стали классикой жанра. Три художника — Т. Шевченко, А. Коцебу и Р. Жуковский — графически воссоздали множество сюжетов из жизни полководца, эти рисунки стали украшением многих книг о Суворове, в том числе — и современных. Для Коцебу книга Полевого стала первым, но далеко не последним опытом прикосновения к суворовской теме. А вольнолюбивый Тарас Григорьевич Шевченко, вероятно, испытывал сложные чувства, прославляя подвиги великого охранителя — польские победы, поимку Пугачёва… Со своей работой Шевченко справился превосходно!

Академик А.И. Шарлемань — образцовый придворный баталист — с особой торжественностью преподносит сюжет «Встреча в Милане 18 апреля 1799 года» (1858). Среди католической и парадно-армейской пышности Суворов в поклоне поднимается по ступенькам.

Из многочисленных и разножанровых работ Коцебу, посвящённых деяниям Суворова, к наиболее удачным можно отнести «Сражение при Нови» и «Переход русских войск через хребет Паникс в 1799 году». Влиянием лубка выделяется более ранняя работа художника — «Бой на Чёртовом мосту». На этой картине Суворов дирижирует шпагой, стоя на камне. Коцебу быстро отказался от этой манеры — и усилил драматизм военной героики.

Человечность и простоту Суворова, его народный юмор удавалось отобразить Н.А. Шабунину. Кроме замечательного портрета Суворова упомянем шабунинскую картину 1901 г. «Суворов беседует с крестьянами в селе Кончанском». Шабунин не считается с этикетом исторической живописи, его всерьёз интересует феномен Суворова. Глядя на картины Шабунина, мы понимаем, что художник — современник Толстого и Чехова. Суворовский цикл он создал к столетию смерти полководца, в 1899–1900 гг. Да, это глаза Суворова, каким мы его знаем по сохранившимся письмам и приказам, по легендам и песням. Суворов одухотворённый, кроткий, смиренный. Глядя на этот портрет, представляется Суворов холодной весной 1800 г., составляющий Канон Господу.