в Уилмингтоне и впервые встретил 17-лет-него Клиффорда Брауна. Скромный молодой человек, опустив голову, попросил поиграть с музыкантами. Критик Айра Джитлер рассказывал: «Когда Брауни встал и начал играть свое первое соло, я почти свалился с сиденья в контрольной рубке. Ничего равного по мощности, широте диапазона и блеску в сочетании с теплом и изобретательностью я не слышал со времен Фэтса Наварро».

Именно Теодор Фэтс Наварро, с которым Клиффорд Браун играл еще во время учебы в университете, стал для молодого трубача главным музыкальным героем. Этот виртуозный трубач и обладатель теплого, полного звука всю жизнь развивал идеи бибопа. Быстрые темпы не представляли для него трудности: даже при пулеметной игре ригм-секции он мог тщательно артикулировать каждую ноту, но и баллады Наварро играл с большим толком и чувством. Врожденное чувство гармонии помогало трубачу смело прыгать по сложным аккордам бибопа. К сожалению, бедняга Фэтс умер в 26-летнем возрасте из-за увлечения наркотиками, но он обеспечил переходный период между бибопом Диззи Гиллеспи и хард-бопом Клиффорда Брауна.

Усвоивший уроки своего учителя Брауни был нарасхват. Это был располагающий к себе человек, рядом с которым все чувствовали себя расслабленно. Он поиграл в некоторых ритм-энд-блюзовых и джазовых составах и ездил в Европу и Северную Африку с оркестром Лайонела Хэмптона осенью 1953 года. Несмотря на запрет, Клиффорд Браун и другие члены группы тайком записались в парижской студии. Менеджер Хэмптона угрожал Брауну с ножом, но записи из Парижа сделали трубача новой звездой джаза: он был более известен и даже считался более техничным трубачом, чем Майлз Дэвис.

Клиффорда Брауна можно услышать на одной из самых заметных пластинок каталога Blue Note 50-х — в концертной записи квинтета барабанщика Арта Блейки из нью-йоркского клуба Birdland, расположенного к северу от Пятьдесят второй улицы. Пять вечерних выступлений группы были записаны звукоинженером Руди Ван Гелдером. После этого Клиффорд Браун отправился в Калифорнию, где он встретился с двумя важнейшими людьми в своей жизни. Первым был барабанщик Макс Роуч, а второй — студентка Ларю Андерсон, которая писала диссертацию о том, что джаз — несерьезная музыка. После встречи с Клиффордом Брауном она пересмотрела свое отношение. Когда через несколько месяцев Брауни делал предложение своей будущей супруге, он сыграл на трубе красивую мелодию и сказал любимой Ларю: «Я бы хотел, чтобы ты вышла замуж за мою музыку и за меня!»

Уехав в Калифорнию, Клиффорд Браун образовал собственную группу совместно с барабанщиком Максом Роучем. Этот классический квартет с участием пианиста Ричи Пауэлла (младшего брата знаменитого Бада Пауэлла) задал высокую планку для музыкантов хард-бопа. Труба Клиффорда Брауна и саксофон Харольда Ленда составляли взрывной тандем, а под конец Ленда сменил Сонни Роллинс. В их руках бибоп и хард-боп достигли высшей точки изобретательности, и никто не знает, каких новых результатов смог бы добиться этот состав, если бы жизнь одного из его лидеров не оборвалась столь безвременно.

По сути, Клиффорд Браун не предложил какой-то невероятной новации. Ему не был свойствен мятежный дух упрямых боперов. Многих коллег удивляла спокойная мудрость этого молодого человека, он был зрел не по годам. Про Брауни говорили, что он играет как «молодой старый человек»: огонь и творческий запал юности он соединил с глубиной и мудростью старого человека. Трубач вообще любил вышедший из моды свинг, из-за чего мог даже казаться ретроградом. В своих аккуратных, дружелюбных соло Брауни «усмирил» скоростную, прыгающую, бурлящую манеру Диззи Гиллеспи и Фэтса Наварро и на ее основе создал новый, кристально ясный стиль, сверкающий чистотой тона. «Смягчение» бибопа породило хард-боп, и в этом сдвиге в истории джаза сыграл свою важную роль и Клиффорд Браун.

Была еще одна деталь, выделявшая Клиффорда Брауна из музыкантской среды. В отличие от большинства джазменов Брауни не притрагивался к героину и алкоголю, не копируя бездумно модель Чарли Паркера. Когда Сонни Роллинс вступил в квинтет Брауна—Роуча в 1955 году, он был по уши в героине, но Брауни никогда не читал ему мораль. Тем не менее благодаря положительному примеру Сонни Роллинс отказался от пагубных привычек: на примере Брауни он увидел, что можно не сидеть на игле и при этом быть великим музыкантом. Клиффорда Брауна никто не видел в гневе. Он не повышал голоса на других, не употреблял бранных слов, хромал из-за аварии, а его самым слабым местом было пристрастие к пончикам.

Тем не менее жизнь молодого трубача, который только-только начал свои творческие поиски, окончилась трагически. В июне 1956 года Браун и Ричи Пауэлл ехали с концерта на концерт из Филадельфии, где стояла аномальная жара, в Чикаго. За рулем «бьюика» 1955 года сидела жена пианиста Нэнси. После полуночи путешественники заправили машину в 120 милях от Питтсбурга, и ранним дождливым утром 26 июня на шоссе к западу от Бедфорда машина пропустила поворот, разбила ограждение и слетела с дороги, и все три человека, находившиеся в ней, погибли. Клиффорд Браун ушел в мир иной во вторую годовщину его женитьбы и в 22-й день рождения жены.

Саксофонист Бенни Голсон рассказывал: «Это был вечер 27 июня 1956 года. В то время я играл в оркестре Диззи Гиллеспи, и мы были на сцене театра Apollo в Нью-Йорке. Мы закончили первую часть шоу и готовились выйти на сцену. Неожиданно Уолтер Дэвис-младший вбежал с криком и сказал: «Вы слышали? Вы слышали? Брауни вчера разбился!» Конечно, ни один музыкант не мог в это поверить. Некоторые закрыли лица руками и сказали: «Нет!» От шока никто из нас не мог двигаться. Хотя мы заняли свои места, никто не мог играть. Диззи попытался нас подбодрить, и занавес подняли. Многие музыканты плакали во время игры, и музыка прерывалась время от времени. Я говорил себе: «Это кошмар! Это кошмар!» И старался проснуться. Но на следующее утро в газете я прочитал о смерти Брауни».

Когда весть о трагедии дошла до коллег в Чикаго, Макс Роуч заперся в номере отеля с двумя бутылками коньяка, а Сонни Роллинс в исступлении играл на саксе всю ночь. Коллектив распался, Клиффорда Брауна никто не мог заменить; многие музыканты записали посвящения рано ушедшему музыканту, а Сонни Роллинс сказал о своем бывшем коллеге: «Он был как падающая звезда: вот он здесь, а сейчас его уже нет». До сих пор Клиффорд Браун остается одной из джазовых загадок: одаренным, смотрящим вперед трубачом, который так и не реализовал своего потенциала из-за роковой случайности. Но и того наследия, что он оставил, хватит на многие часы меломанского удовольствия.

Послушать

Max