Если бы пауки обладали определенной решимостью, они смогли бы попасть внутрь корабля без поисков слабого места. В конце концов, у них имеются взрывчатые вещества с содержанием кислорода, которые сработали бы в вакууме. Однако их космические технологии имеют свои ограничения. Вскрытие корабля нежелательно. Помимо прочего, Порция и ее соратники намерены пользоваться корабельным воздухом, хоть в нем содержание кислорода будет ниже, чем им обычно требуется. Респираторы у пауков на брюхе имеют ограниченное время работы, и Порция помнит, что им желательно вернуться домой тоже через космос. Лучше обеспечить контролируемое проникновение, а затем, когда пауки окажутся внутри, снова запечатать место входа.

Ее омывает странное ощущение – ничего похожего она еще не испытывала, – от которого по ее органам осязания пробегает дрожь. Ближайшим эквивалентом она назвала бы дуновение ветра – но ведь здесь нет воздуха, который двигался бы! Ее товарищи и другие отряды, участвующие в наступлении, тоже это почувствовали. После этого радиосвязь какое-то время идет с помехами. Порция не может знать, что ее противники внутри корабля придумали создать электромагнитный импульс, который повредил бы электронику пауков. Однако две технологии разминулись, едва соприкоснувшись. Даже радио у Порции биологическое. Та небольшая часть, которую задел импульс, моментально заменяется: технология смертна, рождена, чтобы умереть, и потому каждый ее компонент имеет подрастающую замену позади него, словно зубы у акулы.

Порция обнаружила люк: громадный квадратный вход, закрытый тяжелыми металлическими дверями. Она моментально передает свои координаты ближайшим отрядам, которые направляются к ней, готовясь идти внутрь следом за ней.

Она подзывает своего специалиста: контуры намеченного отверстия надо прочертить кислотами. Какое-то время металл будет им сопротивляться, и Порция переминается с лапы на лапу в тревоге и нетерпении. Она не знает, что их встретит внутри: обороняющиеся великаны, неблагоприятная среда, непонятные механизмы… Она не привыкла сидеть и ждать: ей нужно планировать или действовать. Лишенная этих двух возможностей, она раздражается.

Как только кислота начинает действовать, бурно реагируя с материалом корпуса и создавая легкий парок, который тает почти мгновенно, все члены отряда начинают плести воздухонепроницаемую ткань из искусственного шелка, который закроет пробоину, как только все окажутся внутри.

А потом радиоконтакт резко обрывается, поглощенный громадным цунами белого шума. Обитатели корабля-ковчега наносят новый удар. Порция тут же принимается искать работающие частоты. Она знает, что великаны тоже используют радиопереговоры, следовательно, есть вероятность, что какие-то каналы оставлены открытыми. Однако пока ее отряд отрезан от командования – как и все остальные отряды на корпусе. Тем не менее план им известен. Они уже получили указания, как именно справляться с человеческой угрозой – как с ходячей командой, так и с гораздо большим количеством спящих, которых описала Керн. Конкретные детали теперь будет определять Порция.

На данный момент самое главное для нее – это то, что обитатели «Гильгамеша» наконец-то приняли активное участие в собственной защите. Она понятия не имеет, в чем именно это может выразиться, однако знает, что сделала бы сама, если бы нападающий начал грызь стены ее дома. Пауки-порцииды никогда не были пассивными или только защищающимися. Не для них терпеливая засада в паутине: они атакуют и контратакуют. Они созданы для того, чтобы активно наступать.

Без радио общение на близком расстоянии остается возможным… еле-еле. «Будьте готовы, они появятся», – выстукивает она по корпусу, взмахом педипальп подчеркивая сказанное. Те, кто непосредственно не заняты созданием бреши в корпусе, рассыпаются и ведут круговое наблюдание своими многочисленными глазами.

– Ха! – проорал Карст в экраны. – Прихлопнули их долбаное радио!

– Это не назовешь решающим ударом.

Лейн потерла глаза основанием ладони.

– И это ничего не решает с теми выводами, которые напрашиваются из-за того, что у них вообще есть радио, – отметил Холстен. – С чем мы здесь имеем дело? Почему мы вообще этого вопроса не задаем?

– Это же очевидно, – раздался в динамике сухой ответ Вайтес.

– Тогда объясни, пожалуйста, потому что мне сейчас мало что кажется очевидным, – предложила Лейн.

Она была сосредоточена на экранах, и у Холстена создалось впечатление, что ее слова в основном продиктованы раздражением, вызванным высокомерной манерой Вайтес.

– Мир Керн был какой-то биоинженерной планетой, – объяснил бестелесный голос Вайтес. – Она создавала эти штуки. А потом, зная, что мы вернемся, она наконец вывела их из стазиса и использовала против нас. Они осуществляют заложенную в них программу даже после разрушения ее спутника.

Холстен попытался поймать взгляд Лейн или Карста… или хоть чей-то… но, похоже, он снова стал незаметным фоном.

– Что же тогда будет на поверхности? – забеспокоился Карст.

– Возможно, нам придется предпринять обширную чистку, – подтвердила Вайтес с явным энтузиазмом.

– Подождите! – пробормотал Холстен.

Лейн вопросительно на него посмотрела.

– Пожалуйста, давайте… не будем повторять ошибки. Ошибки Империи. – «Потому что порой у меня создается такое ощущение, что мы только это и делаем». – Это прозвучало так, будто ты говоришь о том, чтобы отравить планету до смерти, чтобы мы смогли на ней жить.

– Это может потребоваться, в зависимости от положения дел на поверхности. Позволить бесконтрольной биотехнологии оставаться на поверхности было бы значительно хуже, – заявила Вайтес.

– А если они разумные? – спросил Холстен.

Лейн наблюдала за ним молча, приопустив веки, а Карст, похоже, вообще не понял вопроса. Теперь Холстен остался один против голоса Вайтес.

– Если это и так, – размышляла Вайтес вслух, – то только в том смысле, в каком разумным можно считать компьютер. Они будут следовать инструкциям – возможно, со значительной степенью свободы, чтобы реагировать на местные условия, но и только.

– Нет, – терпеливо объяснил Холстен, – что, если они на самом деле разумны? Живые и независимые, эволюционировавшие? «Возвысившиеся, – вспомнилось ему слово. – Возвышение животных». Однако Керн упоминала только своих обожаемых обезьян.

– Не смешно! – отрезала Вайтес, но ведь все услышали, как у нее дрожит голос? – И в любом случае это не имеет значения. Логика выбора заключенных все равно остается. Что бы нам ни противостояло, оно прилагает все силы, чтобы нас уничтожить. Нам надо реагировать соответствующим образом.

– Еще один дрон пропал, – объявил Карст.

– Что? – вопросила Лейн.

– Раз датчики с корпуса уничтожают, я стараюсь следить за ублюдками с помощью дронов, но они их выбивают. У меня дроны скоро закончатся.

– А есть дроны с таким вооружением, как тот, что сбил Керн? – спросила постаревшая бортинженер.