– Нет, и мы все равно не смогли бы их применить. Пауки же на корпусе. Мы бы повредили корабль.

– Возможно, уже слишком поздно, – спокойно отметил Альпаш.

Он указал на одну из последних картинок с дрона. Группа пауков собралась у дверей одного из ангаров для шаттлов. На металле видна была свежая полоса, заметная благодаря облачку рассеивающегося пара.

– Вот засада, – сказал Карст мрачно. – А нам точно нельзя пропустить по корпусу ток?

Это было темой горячей дискуссии перед тем, как попробовать применить электромагнитный импульс. Альпаш пытался придумать решение, как создать локализованную электрическую решетку вокруг места скопления пауков, однако инфраструктуры, которая бы позволила реализовать такое решение, просто не существовало – не говоря уже о громадных затратах энергии, которые потребовались бы. После этого разговор перешел на решения без использования высоких технологий.

– Твои люди вооружены и готовы?

– У меня долбаная армия. Мы разбудили несколько сотен самых перспективных кандидатов из груза и дали им деструкторы. При условии, что у этих ублюдков есть что де-структировать. Если нет, ну… мы открыли арсенал. Ну, о чем я… – Его голос чуть дрогнул, демонстрируя трещинки, вызванные глубочайшим стрессом. – …В этом затраханном корабле несколько лишних дырок уже ничего не изменят, так? И вообще – мы еще можем не дать им проникнуть внутрь. Но если это произойдет… возможно, мы не сможем их сдерживать. – Он явно с трудом допустил это «возможно»: его потребность в оптимизме жестоко разбилась о стену обстоятельств. – Планировка корабля на такое не рассчитывалась. Гребаный недосмотр.

И жуткая ухмылка.

– Карст… – начала было Лейн, и Холстен (как всегда чуть от нее отставая) подумал, что она просто хотела его заткнуть и замять неловкую ситуацию.

– Пойду надену костюм, – объявил шеф безопасников.

Лейн молча наблюдала за ним.

– Что?.. – вылупился на него Холстен. – Погоди, нет…

Карст не обратил на него никакого внимания, не сводя глаз с древнего старшего бортинженера.

– Уверен?

Сама Лейн, похоже, была отнюдь не уверена.

Карст злобно пожал плечами:

– От меня тут никакого толку. Нужно согнать этих тварей с корпуса.

В его голосе никакого воодушевления не прозвучало. Возможно, он ожидал, что Лейн придумает какую-то убедительную причину, чтобы ему остаться, однако ее лицо являло собой маску растерянности: инженер, ищущий решение технической проблемы, с которой не удается справиться.

В этот момент пульт у Холстена замигал, включаясь: он понял, что нападающие на корпусе нашли свободные каналы, по которым Карст управлял своими дронами и которые вскоре будет использовать для связи с кораблем. Холстен обязан был оповестить всех, как только пауки сделают это открытие, но он ничего не сказал, уголком сознания регистрируя немногочисленные сигналы от сохранившихся приемников «Гильгамеша», а в остальном сосредоточившись на идущем позади него разговоре.

– А твой отряд? – подсказала наконец Лейн.

– Основной отряд уже в скафандрах и готов, – подтвердил Карст. – Похоже, придется вступать в бой, как только откроем шлюз. А эти мелкие подонки могли уже прорезать себе путь туда. – С ним никто не спорил, но он все равно продолжил: – Не могу приказывать людям идти, если сам останусь. – И, чуть помолчав, добавил: – Я ведь тут именно для этого, так? Я не стратег. Я не командир. Я веду людей – мою команду. – Он стоял перед Лейн, словно генерал, который подвел свою королеву и чувствует, что у него есть только один способ искупления. – Будем говорить честно. Безопасники нужны были только для того, чтобы ставить на место основную команду и груз в течение полета. Но если нам надо стать солдатами, мы ими станем, и я буду командовать.

– Карст… – начала было Лейн, но замолчала.

Холстен подумал, не собиралась ли она сказать что-то странно-тривиальное, пустую фразу типа: «Если не хочешь идти, то не ходи». Вот только они давно уже миновали тот этап, когда люди могут хотеть или не хотеть что-то делать. Никто не желал создать ту ситуацию, в которой они сейчас оказались, и их язык, как и их технологии, ужался до того, что было строго необходимо. И все: никаких красот и мишуры – остальное сохранять было просто нерационально.

– Пойду надевать костюм, – устало проговорил шеф безопасников и кивнул.

Он приостановился, словно желая отдать более военизированное приветствие, жест тех, кто идет на смерть… но повернулся и ушел.

Лейн проводила его взглядом, опираясь на свою металлическую палку, – в ее позе была такая же стальная жесткость, несмотря на согбенную спину. Костяшки пальцев у нее побелели – и все присутствующие выжидательно смотрели на нее.

Она сделала два неспешных шага, оказавшись рядом с Холстеном, а потом обожгла взглядом горстку техников из племени, которые еще оставались в рубке.

– Работайте! – прикрикнула она на них. – Всегда есть то, что требует ремонта!

Избавившись от их внимания, она глубоко вздохнула, а потом протяжно выдохнула, так близко от Холстена, что он услышал тихие хрипы у нее в легких.

– Он ведь был прав? – проговорила она очень тихо – так, чтобы слышал только он. – Нам надо убрать их с корпуса, а отряд безопасников будет сражаться лучше, если Карст будет там с ними.

Она не то чтобы приказала Карсту идти, но одно ее слово могло бы его остановить.

Холстен посмотрел на нее и попытался заставить себя кивнуть, но движение пошло как-то не так, и результат оказался бессмысленным и неубедительным.

– А это что? – вопросила Лейн, заметив поток сигналов у него на экране.

– Они нашли наш канал. Ведут передачу.

– И какого черта ты молчал? – Она позвала: – Карст! – и подождала, чтобы Альпаш подтвердил, что связь есть. – Мы меняем частоты, предупреди своих. – Она назвала ему новый свободный канал. – Холстен…

– Вайтес ошибается, – сказал он ей. – Это не биологические машины. Это не просто марионетки Керн.

– И откуда ты это взял?

– По тому, как они общаются.

Она нахмурилась:

– Ты уже взломал код? И никому не стал говорить?

– Нет… Я понимаю не то, что они говорят, а вижу структуру. Иза, я же классицист, а большая часть этой дисциплины – изучение языков: старых языков, мертвых языков, языков той эпохи человечества, которой больше не существует. Я готов головой ручаться, что эти сигналы – язык, а не просто какие-то инструкции. Он слишком сложный, слишком изощренно структурированный. Он нерациональный, Иза. Язык не логичен, Иза. Он развивается естественно. Это язык – настоящий язык.

Лейн несколько мгновений щурилась на экран, пока передачи внезапно не прервались: глушение эфира поменяло частоты.

– И что это меняет? – негромко спросила она. – Это поможет гребаным заключенным Вайтес выйти из камер? Не поможет, Холстен.