— С рылом?

— Вы мне не верите?

— Верю, дружище, верю. Применительно к этому загадочному субъекту я готов во многие чудеса поверить.

— У него было такое круглое рыло… Это ни на что не похоже. — Максимилиан показал жестом что–то вроде бочоночка перед лицом.

— Как у вепря?

— И так тоже можно сказать, — покачал головой мастер, — но не совсем так. Оно было круглое… Не могу объяснить… И глаза как блюдечки. Очень страшно. Правда.

Приметы весьма необычные… Рыло, значит. Таких оборотней Традиция не описывала. Отчасти именно поэтому Кантор поверил. Наверное — маска. Потому что газ… Да. Какой–то газ и дыхательная маска.

Человек–саламандра делался все загадочней. Все интересней.

Кантор теперь остро пожалел о своем опоздании. Ну да ничего! Саламандра проявит себя вновь. Попадется. Раньше или позже.

— Милейший Макс, — вкрадчиво сказал Кантор, — а что за карточку предъявил этот оборотень? Кто рекомендовал его вам как клиента?

— Карточка… — забормотал портной, запустил пальцы в один из кармашков жилета, извлек несколько картонок, перебрал их, — вот.

— Интересно…

Кантор внимательно изучил карточку. На одной стороне были описаны услуги Всемура Максимилина, а на другой стоял вензель: Теодор Роберт Хэрндон Бертрам Уостер Форестер.

Саламандру направил к портному консерватор–оппозиционер с юга. Один из самых уважаемых лендлордов, что противостояли всяческим новшествам в Совете землевладельцев.

Это могло означать очень многое!

— С чего вы взяли, что он имеет, как вы сказали, некий потенциал неведомой силы? — спросил Кантор. — Это вы говорили еще тогда, когда увидели его в первый раз…

— Тогда мне это показалось, — пожал плечами портной. — Теперь же… Я уже и не могу сказать. Все в нем говорит об этом.

Ближе к полуночи возле дома сочинителя Хая Малькольма Лендера остановился наемный паромотор, из которого вышел человек, облаченный в черный плащ–крылатку, поверх праздничного серо–стального фроккота с серебряными пуговицами, украшенными тончайшей, изумительной микромозаикой. Белые перчатки, широкополая мягкая шляпа, короткие сапоги змеиной кожи и пепельные бриджи.

В этом элегантном светском господине, похожем на молодого лендлорда, трудно было теперь узнать антаера Альтторра Кантора. Он успел посмотреть второе отделение концерта Греи, потом заехал к своему бывшему наставнику Релею, как был, при полном параде. И теперь решил нанести обещанный визит сочинителю.

Расплатившись с водителем, Кантор взглянул на окна квартиры Лендера. В окнах горел свет.

— Что он там мог раскопать про Лорда Саламандр? — усмехнулся Кантор и направился к подъезду.

Привратник заранее раскрыл створки дверей.

* * *

Бедняга Торнтон Торнтонсон, которого мы оставили сидящим на досках палубы парома, провел обычный день. Доставил груз, сдал его. Съездил на своем тягаче в мастерскую и промыл паротрубный котел с рециркулятором воды от накипи и заправил заново.

Техники на станции обслуживания были удивлены. Северянин пригнал чистить чистую машину. Они сделали все, как нужно, не задавая лишних вопросов, однако взяли на треть меньше кредитов, из профессионального благородства, да еще и дубовые щеки кабины надраили полиролью, как будто это был не грузовоз, а карета для парадного выезда.

Но, к их удивлению, хозяин тягача этих странностей не заметил. Принял все как должное. Был он угрюм и неразговорчив, а временами так просто замирал с пустыми остекленевшими глазами, словно смотрел внутрь себя.

Такое обслуживание машине было не нужно. Накипь нарастала медленно, поскольку заправлялся котел дистиллятом, как водится, но Торнтон чувствовал необходимость загрузить себя заботами, чтобы отвлечься. Он теперь совсем не знал, как жить, как вернуть прежнее ощущение правильности всего мироустройства.

— Далеко ли доедет этот парень? — глубокомысленно изрек один из техников в воротах мастерской, провожая грузовоз Торнтона взглядом.

Ночь спускалась над Миром. И в густеющие сумерки уходили кормовые огни могучей машины.

— Не в себе он, — в тон ему ответил второй техник. — До столицы, может, и доедет.

— Нет, — поправил первый. — Нет, не в себе, а наоборот. Ушел в себя, да и свет потушил. Разве только до Пэриза и докатит.

— Да, до Пэриза доедет, — согласился второй.

Мир (Мировая Держава, World Power) — это сословное, полуфеодальное, полубуржуазное государство, занимающее весь европейский полуостров от севера до юга, от Британских островов до Балкан. В его состав входит Северная Африка и Аравийский полуостров. К подконтрольным территориям относятся Новый Мир — значительная часть Северной и Центральной Америки, а также Центральная и Южная Африка.

Это, на первый взгляд, некое «викторианское» общество, с аристократией, с промышленной буржуазией, с метрополитеном на эстакадах, где состав тянет паротягач, и с кебами на улицах. Общество сочетает приверженность традициям с верой в научно технический прогресс.

Сравнительно недавно в этот мир стремительно ворвались последние детища прогресса: паровой автомобиль и мультифотограф. И это привело к серьезным подвижкам в сознании обывателей и деловых людей. Синдикаты вцепились друг другу в глотки из–за двух новых секторов бизнеса, а общество в восторге и ужасе от всего этого. От нового средства передвижения, от новых молодых арнстократов с их спортивными паромоторами, несущимися с немыслимой скоростью в 45–50 км/ч, от нового развлечения, от падения нравов, связанного с этим новым развлечением, и от новоиспеченных «кинозвезд», если их так можно назвать по аналогии с нашими.

Единственным анахронизмом в этом мире является телевидение — шоу–радио. Повсеместно распространены маленькие черно–белые телевизоры с линзами (есть и дорогостоящие проекционные аппараты). Но, во–первых, это телевидение не электронной, а механической (хоть и весьма совершенной) развертки изображения, а во–вторых, оно не транслирует кино. Это телевидение прямых эфиров, не имеющее возможности записать передачу. Ведь даже аудиомагнитофонов еще не существует. Одни фонографы.

История Мировой Державы начинается с того момента, как великий Урзус Лангеншейдт нарисовал на стене разрушенного Ромбурга карту Европейского полуострова и разделил все захваченные земли между своими соратниками, которые отныне стали лендлордами.

Общественное устройство Мира разрушает первоначальное благостное впечатление. Здесь процветает капитализм, основанный на синдикатах, то есть иерархических структурах, в ведении которых находятся производство и сбыт продукции, и нет засилья спекулятивного финансового капитала. Структура синдикатов состоит из связок самостоятельных пирамид, в свою очередь состоящих из других пирамид, и так далее. Таким образом, каждое подразделение бизнеса в рамках синдиката является вполне жизнеспособным организмом с высокой степенью свободы в рамках решения задач, решаемых синдикатом. Это очень живучая структура, которая гибко модифицируется и легко перенастраивается на новые секторы бизнеса.