Тем более что пополнения к ним больше не поступали: центр тяжести боев в начале августа переместился на котельниковское направление.

Как мы помним, одновременно с «разгромом» северной группировки противника 64-я армия, которую возглавил генерал М.С. Шумилов, и 62-я армия, которую принял генерал-лейтенант А.И. Лопатин, должны были нанести удар по южной группировке Паулюса, прорвавшейся к Суровикино и Нижне–Чирской. Маршал Чуйков оставил подробное описание исполнения этой части советского плана, к которому просто нечего добавить:

«В это же время была получена директива фронта за подписью начальника штаба генерал-майора Д.Н. Никишева. Директива предписывала одновременным ударом двух армий (62-й и 64-й) уничтожить обе группировки противника в районе Верхне–Бузиновки и на реке Чир. 64-я армия усиливалась 204-й стрелковой дивизией и 23-м танковым корпусом.

Распоряжение было получено в 14 часов 28 июля, а начало операции назначалось на 2 часа ночи 29-го, то есть через 12 часов.

Нам надлежало с М.С. Шумиловым немедленно найти (?) 204-ю дивизию и 23-й танковый корпус. Мы об их местонахождении ничего не знали. Запросили по телефону штаб фронта. Нам ответили:

— Ищите эти части между Доном и рекой Лиска.

Всю ночь мы колесили по степи в поисках приданных 64-й армии частей (самое подходящее занятие для командарма и его заместителя. — Авт.). Проискали все утро и только к полудню 29 июля в районе Жирков нашли одну танковую бригаду 23-го корпуса. Командир бригады ничего не знал и к наступлению не готовился (а в штабе фронта уже десять часов рисуют стрелы? — Авт.).

Разыскивая штаб 23-го корпуса в совхозе «Победа Октября», мы по пути заехали в хутор Володинский, где расположился командный пункт 62-й армии.

Полный, белокурый и внешне очень спокойный генерал А.И. Лопатин встретил нас на командном пункте хорошим обедом и объявил нам, что 62-я армия не может выполнить распоряжение начальника штаба фронта, так как части не готовы, боеприпасы не подвезены и Военный совет фронта это распоряжение не подтвердил.

А.И. Лопатин высказал свои предположения, почему Военный совет фронта не подтвердил директивы штаба фронта. Наши 1-я и 4-я танковые армии под командованием генералов К.С. Москаленко и В.Д. Крюченкина предприняли контрудары по наступающему противнику. Контрудар наших же 62-й и 64-й армий должен был наноситься в развитие ударов танковых армий

Но ни 1-я, ни 4-я танковые армии не смогли остановить наступление противника и разбить его части… Одновременного контрудара не получилось.

Я прекратил поиски 204-й дивизии и 23-го танкового корпуса. Надо было возвращаться в штаб армии».

Что касается 21-й армии, которой надлежало силами трех-четырех дивизий нанести удар с севера в направлении Клетской и отрезать немцам пути отхода, то генерал А.И.Данилов сумел выделить для решения задачи только один полк (?!). Соответствующим был и результат этого «наступления».

Плохо организованные удары пяти советских армий на время остановили продвижение противника, не позволили ему форсировать Дон, но заявленных решительных целей не достигли. Одновременного, концентрического контрнаступления всеми силами не получилось ни в масштабах фронта, ни в масштабах армий. Танковые корпуса действовали изолированно друг от друга, без поддержки пехоты и авиации и понесли существенные потери.

Оценивая достигнутые результаты, наши полководцы поставили себе в заслугу, что в этом сражении они «сорвали замыслы противника с ходу прорваться к Волге», задержали продвижение 6-й армии и в значительной мере «охладили ее наступательный пыл». Никаких других способов «задержать продвижение» они придумать не могли.

Советские военачальники, рассказывая нам об этом, полны оптимизма. Ну не разгромили врага, как обещали, зато остановили; не остановили — так «обескровили», в крайнем случае — «сорвали замысел противника». Какой ценой — не важно, зато «враг почувствовал силу наших ударов».

Рокоссовский, не имевший отношения к этим ударам, оценивал их более критично: «Ставка излишне часто вмешивалась в деятельность командования фронта по оперативным и даже тактическим вопросам. Она необоснованно торопила командование фронта с подготовкой и нанесением контрударов, использованием на тех или иных направлениях частей и соединений, несмотря на то, что в конкретных условиях обстановки командование фронта могло более своевременно решать такие вопросы… Открытый характер местности давал обороняющимся войскам большие преимущества в ведении меткого прицельного огня. Поэтому Верховное Главнокомандование должно было проявить выдержку и большое предвидение. Оно не должно было толкать командование фронта и армией на преждевременный переход в наступление, так как советские войска в то время не были к нему подготовлены и несли неоправданные потери в бесплодных контрударах… Вследствие этого все наспех подготовленные контрудары не дали положительных результатов и привели к большим потерям в людях и технике».

Тем не менее войти в Сталинград парадным маршем немцам не удалось.

Неожиданное появление крупных сил Красной Армии на сталинградском направлении, втянувших войска Паулюса в затяжные бои на правом берегу Дона, вынудило Гитлера срочно усилить действовавшую здесь германскую группировку. Фюрер приказал повернуть нацеливавшуюся ранее на Кавказ 4-ю танковую армию и нанести удар по Сталинграду с юга. Таким образом, немецкое командование вновь вернулось к идее двухстороннего охвата советских войск под Сталинградом, хотя и много меньшими силами, чем предусматривалось директивой № 41. Ослабление же заходящего крыла группы армий «А», вызванное уходом армии Гота, привело к тому, что сил на окружение войск Южного фронта южнее и юго-восточнее Ростова у этой группы армий не хватило.

Новый план действий группы армий «Б» был прост: обе ее армии — 4-я танковая южнее, а 6-я армия севернее Сталинграда — наносили удар в направлении Волги, у реки поворачивали соответственно налево и направо и брали в клещи весь район Сталинграда с оборонявшимися в нем войсками.

4-я танковая армия Гота в конце июля переправилась через Дон в нижнем течении и занимала плацдарм южнее Цимлянской. Мощь ее значительно снизилась после того, как из ее состава были изъяты два танковых корпуса и дивизия «Великая Германия». В распоряжении генерала Гота остались 48-й танковый и 4-й армейский корпуса, имевшие в своем составе 14-ю танковую, 29-ю моторизованную, две немецкие и две румынские пехотные дивизии. В пути находился 6-й румынский корпус из четырех пехотных дивизий. Войска Гота должны были нанести главный удар танковым корпусом восточнее железной дороги Сальск–Сталинград на северо-восток и выйти к Волге в районе Красноармейска. 4-й армейский корпус должен был обеспечивать восточный фланг армии, а 6-й румынский корпус — западный фланг в районе между железной дорогой и Доном.

1 августа 4-я танковая армия перешла в наступление. Характерно, что перед этим немцы простояли на плацдарме десять суток и, едва начав движение, с легкостью прорвали оборону 51-й советской армии (буквально накануне переданной в состав Сталинградского фронта), разрезав ее на части. Армия, которая находилась за Доном с середины июня, имела полтора месяца времени и единственную задачу — создать на этом рубеже прочную оборону, прекратила свое существование в один день.