Бенгт Янгфельдт выдвинул предположение, что слухи о том, что Маяковский закрутил в Москве роман с какой-то актрисой, долетел и до Татьяны Яковлевой. Сообщить ей об этом могла всё та же Эльза Триоле, которую, по словам Янгфельдта, обо всём происходившем информировала Лили Брик…

«… чью заинтересованность в том, чтобы чувства Маяковского к Татьяне остыли, нельзя недооценивать».

Валентин Скорятин:

«Может быть, познакомившись с Полонской и узнав её, Маяковский уже не так настойчиво стремился в Париж?»

Но нет, в том же июньском письме Владимир Владимирович писал:

«Милый мой родной и любимый Таник не забывай меня пожалуйста. Я тебя так же люблю и рвусь тебя видеть».

В письме, написанном 12 июня, есть такие слова:

«Дальше октября (назначенного нами) мне совсем никак без тебя не представляется. С сентября начну приделывать крылышки для налета на тебя».

14 июня 1929 года рефовцы отправили в Госиздат ещё один документ:

«В правление Госиздата тов. Халатову

От группы Реф

“Революционный фронт искусств”

ЗАЯВЛЕНИЕ

Усиление буржуазных и мелкобуржуазных тенденций на фронте нашей советской литературы и наших советских искусств требует немедленной мобилизации всех литературно-художественных сил социалистического сектора для решительной борьбы с этими усиливающимися буржуазными и мелкобуржуазными тенденциями.

Лозунги этой борьбы таковы:

1. За социалистическую пропаганду

против аполитичного культурничества.

2. За массовость,

против интеллигентского снобизма.

3. За новую форму

против архаизма и реставраторства.

Группа Реф, продолжающая и углубляющая работу Лефа, ставит себе целью устную и печатную пропаганду вышесформулированных лозунгов».

Далее перечислялись те, кто входил в Революционный фронт:

«Основное ядро Рефа составляют: В.В.Маяковский, Н.Н.Асеев, О.М.Брик, А.М.Родченко, В.Степанова, П.Незнамов, И.Ломов, Л.Ю.Брик, В.Жемчужный, С.Кирсанов, Л.Кассиль».

Бросается в глаза, что полные инициалы проставлены только у самых ближайших сподвижников главы Рефа.

Завершалось письмо просьбой:

«Реф просит дать ему возможность приступить к изданию своих периодических альманахов…

Альманахи Рефа рассчитаны на актив советской и рабоче-крестьянской молодёжи; поэтому желателен тираж не менее 7–8 000.

По поручению группы Реф В.МАЯКОВСКИЙ, О.М.БРИК.

14/VI-1929 г.».

В тот же день Маяковский получил документ, ставший для него уже обычным:

«С.С.С.Р.

Об'единённое

ГОСУДАРСТВЕННОЕ ПОЛИТИЧЕСКОЕ УПРАВЛЕНИЕ

при

Совете Народных Комиссаров

Июня «14» дня 1929 г.

УДОСТОВЕРЕНИЕ № 4178/22076

Выдано гр. Маяковскому Владим. Владимир., проживающему по Лубянскому пр. в доме № 3, на право ношения и хранения револьвера Браунинг № 42508 и «Баярд» № 268579…

Действительно по «14» июня 1930 г.».

Как видим, Маяковского усиленно вооружали. Для чего?

Вот что написал он Татьяне Яковлевой через два дня после получения документа, разрешавшего ему иметь и носить браунинг и баярд:

«Детка люби меня пожалуйста. Это мне просто необходимо».

И Владимир Владимирович (в который уже, видимо, раз) описывал, что происходит в Советском Союзе, куда осенью он собирался привезти из Парижа свою жену (а в том, что он её привезёт, сомнений у него не было). Татьяна подрабатывала шитьём шляпок, поэтому Маяковский предлагал:

«У нас сейчас лучше, чем когда-нибудь, такого размаха общей работищи не знала никакая история.

Радуюсь как огромному подарку тому, что я впряжён в это напряжение.

Таник! Ты способная девушка. Стань инженером. Ты, право, можешь. Не траться целиком на шляпья.

Прости за несвойственную мне педагогику.

Но так бы этого хотелось!

Танька инженерица где-нибудь на Алтае.

Давай, а!»

Предложение очень странное – стать «инженерицей» и поехать работать на Алтай. А где собирался быть сам Маяковский, когда его жену отправляли служить далеко от Москвы? Тоже ехать на Алтай? И чем заниматься там (в периферийной глуши)?

Что-то совсем не верится, чтобы такое мог придумать сам Маяковский. Скорее всего, это в ОГПУ посоветовали ему так написать Татьяне. Например, всё тот же Яков Агранов.

О том, как реагировала на подобные письма Татьяна, высказалась Эльза Триоле:

«Как ни парадоксально это звучит, но Татьяна переоценила собственную роль в любви к ней Маяковского, – любовь была в нём, а она была лишь объектом для неё, что ж, она не виновата, что он напридумывал любовь, до которой она не доросла.

Опомнившись, Володя чувствовал себя перед Татьяной ответственным за всё им сказанное, обещанное, за все неприятности, которые он ей причинил, но он уже искал новый объект для любви…»

Сама же Татьяна Яковлева писала матери:

«Он всколыхнул во мне тоску по России…

Когда я бывала с ним, мне казалось, что я в России, и после его отъезда я тоскую сильнее по России».

Ещё известно, что Маяковский опекал тогда младшую сестру Татьяны, Людмилу, которая училась в Москве. Впоследствии она вспоминала:

«Маяковского я узнала после его приезда из Парижа. Он меня разыскал и сразу стал обо мне заботиться, как если бы я уже была сестра его жены. Тут же меня спросил, что мне нужно для жизни? Я сказала: 2 рубля в день. И он мне давал 60 рублей в месяц…

Невероятно сильно переживал разлуку с Таней. Он только и жил тем, что ждал её писем, и если писем не было, то начинались припадки отчаяния по размерам его колоссального темперамента».

Сохранилась информационная справка агента ОГПУ «Валентинова», в которой говорится о сестре Татьяны Яковлевой: