Крейн, наверное, опоздал…

Ненадолго наступила тишина, нарушаемая лишь еле ощутимым отзвуком дыхания — должно быть, Аматейн стоял в нескольких шагах от своего пленника и любовался зрелищем — поверженный враг, измученный пытками, бессильно повис на цепях. Хаген попытался поднять голову, выпрямить спину, но это привело лишь к новой волне невыносимой боли. Он стиснул зубы и каким-то чудом сумел не застонать.

— Прелестно, — проговорил Капитан-Император. — Ты стойко держишься и протянешь ещё о-очень долго. Уж поверь мне, я отлично знаю, на что способен наш народ — и клан, кстати говоря, не играет тут никакой роли. Цапля, Феникс… или Пересмешник. Никакой разницы, честное слово!

Оборотень похолодел. Совпадение? Не может быть!

— Удивлен? — спросил Аматейн, развеяв сомнения.

Этот вопрос не требовал ответа, но пересмешнику захотелось крикнуть: «Невозможно!» После того, как в Эверре капитан ушел вместе с Умберто, Джа-Джинни и Вейри Краффтером, Хаген изменил своё лицо, сделав его неотличимым от лица Кристобаля Крейна — чуть подправил черты, придав им более резкий и суровый вид, и вернул на место шрам на правой щеке. Просил ли его об этом сам Крейн? Ни намеком. Хотел ли он отвлечь на себя внимание «цепных псов»? Безусловно. Он верно рассудил, решив, что ни один из них в пылу драки не станет приглядываться к глазам пиратского капитана и не заметит, что они совсем другие. Хаген был готов погибнуть, защищая «Невесту ветра» в роли её капитана, был готов принять на себя пытки, причитавшиеся Крейну, но вот проницательность Капитана-Императора застигла его врасплох.

Что же он упустил?..

— Ваше сходство поразительно, — сказал Аматейн, посмеиваясь. — Ты очень талантливый оборотень, раз сумел обмануть всех. Лишь по глазам можно было бы понять, что мои люди захватили самозванца, но они, как и было приказано, первым делом временно ослепили своего пленника. И никто не отважился снять повязку — оно и понятно, никому не охота превратиться в горстку пепла… Даже я поначалу поверил, не заметив одну мелочь — она-то и выдала тебя с головой.

По каменным плитам пола стукнули каблуки сапог — Капитан-Император подошел вплотную к узнику и, положив руку ему на плечо, договорил:

— Или, если уж быть точным, с ушами.

Тотчас же левое ухо пересмешника пронзила боль — резкая, жгучая, — и он почувствовал, как по шее течет кровь: Аматейн выдернул серьгу, почетный знак пересечения экватора. Марко Эсте мог её носить, поскольку все знали об Этолийском походе, и то же самое относилось к большинству матросов… но Кристобаль Крейн почему-то обходился без золотой безделицы.

Хаген об этом и впрямь позабыл…

— Вот так, — задумчиво произнес Капитан-Император, обращаясь не к пленнику, а к самому себе. — Не люблю, когда мне лгут. Впрочем, раз уж маленькая нахальная рыбка решила выдать себя за кархадона, то не следует ей обижаться на рыбаков, которые приготовили самые крепкие сети и самые острые крючья. Начнем?

Ранним утром, когда город только начал просыпаться, дозорные на сторожевой башне заметили на горизонте такое, от чего обуревавшая их дремота мгновенно развеялась, как предрассветный туман под лучами жаркого летнего солнца. Из-за наступившего несколько дней назад сезона тихой воды в гавань приходило в три раза меньше кораблей, чем обычно, и поэтому ночная вахта выдалась очень спокойной и весьма скучной. Но всё с лихвой возместило видение, мелькнувшее под утро на самой грани моря и неба: фрегат с изумрудно-зелеными парусами.

— Не может быть… — пробормотал один из дозорных — молодой парнишка, совсем недавно поступивший на службу. — Это не они…

— Хочешь сказать, нам обоим померещилось одно и то же? — спросил его напарник, пожилой и опытный, но столь же изумленный увиденным. — Ну-ка, посторонись!

Он взял подзорную трубу и ненадолго застыл у края обзорной площадки. Вскоре труба оказалась не нужна: и без неё было видно, что к входу в гавань направлялся корабль, которому если и полагалось здесь быть, то лишь в сопровождении доброго десятка сторожевых фрегатов. Тем не менее, это оказалась именно «Невеста ветра», и она шла в полном одиночестве, как будто вознамерившись свести счеты с жизнью.

— Они сошли с ума! — сердито воскликнул пожилой дозорный и в сердцах топнул ногой. — Их же расстреляет форт ещё на подходе! Я наслышан о Крейне, но… это безумие!

— Мы, кажется, увидели их первыми, — заметил юноша. — Надо бы подать сигнал.

— Надо, — согласился старик, но не двинулся с места. — Надо…

Они стояли, будто зачарованные, и смотрели на фрегат, о котором слышали немало историй. Вот-вот должны были громыхнуть пушки форта, предупрежденного более бдительными сторожами. Дозорные знали, что за нерасторопность их жестоко накажут, но растерянность сковала обоих по рукам и ногам.

Предупредительный выстрел прозвучал, будто гром среди ясного неба.

Фрегат под зелеными парусами тотчас же послушно остановился, и пожилой дозорный, вновь схватив подзорную трубу, увидел нечто и вовсе невообразимое: пиратский корабль выбросил белый флаг. «Заступница, да что же это? — подумал старый солдат, окончательно растерявшись. — Какой-то хитрый замысел, не иначе… Быть может, он привел сюда мерров, и они только и ждут, когда мы потеряем бдительность?!» В этот миг он почти пожалел о минутной слабости, которая могла стоить многих жизней, но теперь оставалось лишь наблюдать и сражаться с собственной тревогой.

Вот из порта вышли сразу четыре сторожевых фрегата, и два из них, приблизившись к «Невесте ветра», выпустили абордажные крючья. Пиратский корабль не двинулся с места, спокойно позволил захватить себя в клещи и не дрогнул, когда на его борт перешли «цепные псы». Дозорный не сумел рассмотреть детали, но всё-таки ему отчетливо было видно, что пираты вели себя смирно, имперским солдатам не препятствовали и даже — о ужас! — сложили оружие по первому требованию. Время шло, но не происходило ничего, что могло бы свидетельствовать о какой-то хитрости известного пиратского капитана. Вскоре от сцепленных кораблей отделилась маленькая лодочка, и на её борту находились, помимо людей в черных мундирах, два пирата — широкоплечий темноволосый мужчина и худощавый юноша, почти мальчик. Оба были безоружны, и всё же не походили на пленников, которых в будущем ждали жестокие пытки и плаха.

— Они сдались, — хрипло проговорил дозорный, не отрывая взгляда от «Невесты ветра». — Провалиться мне на этом месте, Крейн сдался…

Но ни он, ни его молодой напарник даже не догадывались, что уже в полдень вся огромная Аламеда будет взбудоражена удивительным известием, по сравнению с которым добровольная сдача в плен неуловимого пиратского фрегата покажется сущим пустяком. Они также не знали, что произошло всего два дня назад в безымянной бухте, расположенной к юго-западу от Аламеды…

* * *

Эта бухта пользовалась среди моряков дурной славой: ходили слухи, будто где-то поблизости обитает кракен, вполне способный разорвать большой фрегат пополам. Корабли и впрямь изредка пропадали, а однажды проходивший мимо караван подобрал в море нескольких моряков, чудом уцелевших после нападения чудовища; они-то и подтвердили, что у здешних вод есть весьма суровый хозяин, с которым одному фрегату справиться не по силам. Никто, однако, не решился устроить охоту — для сторожевиков эти отдаленные воды не представляли интереса, а торговцам было проще нанести опасное место на карту и обходить его стороной.