Разобравшись со всеми делами, оставив управлять Оманом своего сына Сувайни, а Сухаром – другого сына, Турки, и попрощавшись с престарелой матерью, сеййид Са’ид отбыл на Занзибар (15 сентября 1856 г.). Рассказывают, что, прощаясь с матерью, сказал: «До свидания, мама! Думаю, что в этом мире мы уже больше не увидимся. Чувствую, что это – наша последняя встреча, и что расстаюсь я с тобой и с Оманом навсегда. Поэтому и беру с собой погребальный саван, дабы смерть не настигла меня неподготовленным». Передвигался, покинув Маскат, на фрегате «Виктория», вместе с сыном Бургашом, в сопровождении шлюпа «Артемида». Для решения нескольких торговых вопросов сделал короткую остановку в Суре. 18 сентября почувствовал себя плохо. Страшно распухли ноги. Самочувствие день ото дня ухудшалось. 13 октября выяснилось, что он подхватил дизентерию. Несмотря на все старания врача, справиться с болезнью его организм не смог, и 19 октября, в воскресенье, жизнь сеййида Са’ида оборвалась. В это время фрегат «Виктория» проходил мимо острова Коктиви. Через 6 дней достиг острова Чумба, что в гавани Занзибара, где и бросил якорь.

Той же ночью тело сеййида Са’ида доставили с судна на берег и захоронили на небольшом кладбище возле дворца, в присутствии сыновей и нотеблей. На могиле установили надгробную плиту из белого мрамора без каких-либо надписей.

Сеййид Са’ид скончался в возрастте 66 лет и 7 месяцев; правил страной около 50 лет. Хронисты и историки Омана отзываются о нем как об истинном арабе, человеке мужественном, храбром и отважном, властелине прозорливом и проницательном, умном и хитром, обходительном и учтивом. Отмечают, что ему были присущи такие качества, как благородство, щедрость и великодушие, а также мстительность и безжалостность, алчность, завистливость и вероломство.

Всячески содействуя развитию торговли, он превратил Маскат в один из ключевых центров морской торговли не только зоны Персидского залива, но и района Индийского океана. Коммерсанты, купцы и негоцианты, привлекаемые в Маскат множеством льгот и гарантированной защитой от пиратов, буквально наводнили этот портовый город, превратившийся в важнейшую коммерческую гавань Южной Аравии и в крупное перевалочно-складское место в торговле между Индией, Персией и Месопотамией, Восточной Африкой и бассейнами Персидского залива и Красного моря. Так, в 1825 г., например, когда суммарные доходы сеййида Са’ида составили 522 000 луидоров Марии Терезии, на долю поступлений от маскатской таможни в них приходилось более одной трети (188 000 луидоров).

Стремительно в годы правления сеййида Са’ида развивалась торговля на Занзибаре и в других доминионах Омана в Восточной Африке, включая Момбасу и Дар-эм-Салам. Так, размер таможенных сборов за это времея вырос примерно в 5–6 раз (с 200 000 луидоров в год, когда он впервые посетил Занзибар, до 1 млн. – 1,2 млн. луидоров в 1856 г.). Занзибар сделался коммерческим центром Восточной Африки. Его доходы от торговли во времена сеййида Са’ида увеличились в 10 раз.

Сеййид Са’ид построил крупный военный флот, который считался вторым в мире после британского. В 1835 г. он состоял из 75 кораблей. Офицеры обучались своей профессии в Бомбее. Даже в 1847 г., когда флот Омана серьезно сократился, и тогда он насчитывал 9 фрегатов и корветов, 6 бригов и шлюпов. Крупнейший корабль, «Шах Аллум», имел на борту 54 орудия. Свой флагманский корабль, «Ливерпуль», с 74 пушками, спущенный на воду в 1826 г., сеййид Са’ид подарил британскому правительству (англичане дали судну новое название – «Имам»).

Рассказывают, что сеййид Са’ид дорожил дружбой с Англией. По воспоминаниям его сына, сеййида Турки, отец наставлял его с братьями быть предельно лояльными по отношению к британским властям, и никогда не отказывать им в их просьбах.

Оман при сеййиде Са’иде, которого историки называют человеком «выдающихся способностей, небывалой храбрости и незаурядного предпринимательства», достиг зенита величия и могущества, и сделался, как тогда говорили, крупным «центром силы» зоны Персидского залива. Сеййид Са’ид подписал договоры о мире и торговле с ведущими европейскими державами. Первым из правителей в странах Арабского Востока установил дипломатические отношения с США. При нем сложилась первая со времен Халифата арабская империя. Причем не силой оружия, как подчеркивают многие исследователи истории Омана, а его коммерческой сметкой и чутьем предпринимателя.

У сеййида Са’ида, человека любвеобильного и страстного, по словам его дочери, принцессы Сальмы (Эмили Рюте), оставившей интереснейшие воспоминания об отце и о годах жизни на Занзибаре, было 2 жены (одна из них – дочь шаха Персии), двадцать наложниц, 22 сына и 19 дочерей, и еще 126 детей от внебрачных связей.

Делясь своими впечатлениями о сеййиде Са’иде ибн Султане, М. Расченбергер, врач корабля, на котором в Маскат в 1835 г. прибыл Эдмунд Робертс, особый правительственный агент президента США Эндрю Джексона, отмечает, что личностью он был неординарной и экстравагантной. Славился отвагой и гостеприимством. О его щедрости арабы Аравии слагали легенды, и называли своего правителя новым Харуном ар-Рашидом (халиф из династии ‘Аббасидов, правил 786–805).

Хронисты Омана сообщают, что он любил оказывать разного рода «знаки внимания» главам дружественных государств. В 1833 г. послал в подарок президенту США Эндрю Джексону шахматы с фигурками, вырезанными из рога носорога, богато инкрустированные драгоценными камнями. В 1842 г. отправил в подарок королеве Виктории жеребца чистой арабской породы, с родословной, вышитой на шелке золотыми нитями. В 1844 г. аналогичный подарок сделал и президенту США Джону Тайлеру[298].

Смерть сеййида Са’ида ибн Султана, время правления которого стало апогеем морской торговли Омана, повлекла за собой вражду и соперничество между его сыновьями, одному из которых, сеййиду Сувайни, он оставил в наследство Маскат и Оман, а другому, сеййиду Маджиду, – Занзибар и все другие оманские доминионы в Восточной Африке.

После кончины сеййида Са’ида, его сын, Маджид, присматривавший в отсутствие отца за Занзибаром, отправил в Маскат посланца с письмами соответствующего содержания, адресованными старшим братьям. Прибыв в Маскат, посланец передал все три письма в руки Сувайни. И тот, вскрыв свое письмо и ознакомившись с печальным известием, некоторое время держал полученные им сведения в тайне от братьев. Но сразу разослал гонцов по фортам и военным гарнизонам, дабы не допустить каких-либо неожиданностей и сюрпризов, которые, как он предполагал, могли поднести ему соперничавшие кланы внутри их семейства. Особо тревожило его то, как поведут себя сеййид Турки, его брат, которому отец отдал в управление Сухар и доминионы Омана в земллях Аш-Шамал, и упоминавшийся уже выше другой его брат, сеййид Маджид.