постоянно мешали. Обе ведьмы вечно крутились около Таи с Алиной, не давая нам насладиться друг другом. И вот когда я вчера ночью, наконец, выпроводил их из нашего дома — Тая начала умчаться с животиком. Но когда она все же сумела заснуть, я обнаружил, что заснула и Алина. Она так сладко спала, что я не смог ее разбудить.

Но сейчас, чувствуя кожей ее возбуждение, я не упущу прекрасного момента, тем более, пока спит Тая.

Резко разворачиваюсь, секунда и я прижимаю ее к столу, у которого она стояла.

— Ты как раз вовремя! — шепчу и впиваюсь в ее сладкие губки. Все эти дни, я только и делал, что целовал ее, другое было не позволительно, но не сейчас, когда она в моих руках я могу делать с ней все что угодно.

— Неужели это сейчас случится? — ее голос надламывается а руки зарываются в мою шевелюру. Молчу, просто наслаждаюсь ее учащенным сердцебиением. Млею.

Руки жадно шарят по ее аппетитным изгибам, задирая мою футболку. Она знает что мне нравится видеть ее в своих вещах. Но сейчас эта делать лишняя, как и ее трусики, в которые уже пробираются мои пальцы.

Алина всхлипывает от моих прикосновений, выгибается мне навстречу, показывая, как сильно она хочет меня. Меня кроет. Хочу услышать этот звук еще раз.

Касаюсь ее складочек и замираю — она течет.

— Боже, я так скучала! — стонет, запрокидывая голову назад. — Тимур! — голос становится громче.

— Чшш! — шепчу в ее ушко и срываю ее белье. — Мы же не хотим, разбудить Таю в самый неподходящий момент? — прикусываю ее мочку и снова слышу стон. — Черт!

Вот она, стоит полностью голая передо мной — дрожит всем телом! С ума сойти!

Усаживаю ее на стол и развожу ноги, устраиваясь между ними. От жара ее промежности передергивает. Член ноет в штанах, пульсирует, посылая покалывание в паху.

Не могу оторвать от нее руки, так скучал по ее нежной коже. Целую ее шею, оставляя засосы — не могу ничего с этим поделать. Хочу заклеймить ее, хочу, чтоб все видели, что она моя и только моя. Больше ничто ее не отнимет!

Спускаюсь поцелуями ниже к груди, ужасно хочу втянуть сосок в рот, но не знаю, как она отреагирует на это. Зависаю на мгновение, пуская слюнки, пока ее горошинка сама не подается навстречу. Нежно обхватываю ореол губами и стону от удовольствия, потому что ощущаю вкус ее молока на своем языке.

— Боже, какая ты сладкая! — снова впиваюсь в ее грудь. — Как же повезло моей доченьке! — тихие стоны слетают с губ Алины и мой разум плывет. Я не могу больше ждать. Я так скучал по ней, потрясывает всего.

Стягиваю с себя штаны и тут же погружаю член в ее изнывающее лоно. Черт, как же узко! Замираю, не могу шевелиться. Почему так узко? Ее стенки пульсируют, сжимая меня сильнее, заставляя задыхаться.

— Тимур, пожалуйста, двигайся! — умоляет она дрожащими губами.

— Не могу, милая! — стону в ее губы, получая очередную порцию пульсации на своем члене. — Расслабься! — умоляю ее. — Ты сжимаешь меня так, что шевельнись я немного — кончу тут же…

Она опускает свой взгляд на соединение наших тел и сексуально открывает ротик от увиденного — ей определенно нравится то, что она видит.

— Давай детка! — прошу ее.

— Хорошо — произносит хриплым голосом и немного расслабляет мышцы.

Впервые такое чувствую, как только мой член погрузился в нее, она словно засосала его, стянула со всей силы.

Теперь хоть дышать можно…

— Умничка! — хвалю ее и начинаю медленно двигаться.

Думал, первый раз будет болезненный для нее, но все оказалось наоборот…

— Боже! — ее ногти впиваются в мою спину, царапая до крови. Ей хорошо! Я чувствую, на сколько ей хорошо!

— Детка ты такая сексуальная! — атакую ее губки, продолжая плавно двигаться в ней. — Красивая, глаз не могу оторвать…

— Целуй меня Тимур, — прости она, — трогай, я очень скучала!

Впиваюсь в алые губки своей жены и прокусываю до крови нижнюю, всасываю ее божественную кровь. Мало! Мне хочется еще…

Наклоняюсь к ее шее и вонзаю в ее кожу удлинившиеся зубы. Вот оно! Вот наслаждение, которого я ожидал. Мой личный наркотик, от которого я навсегда зависим.

— Ааа! — стонет Алина, сводя меня с ума. Зализываю рану и окидываю ее взглядом. Дрожит! Мурашками покрылось все тело. Скольжу ладонями к сочным округлостям и сжимаю их сильно, хочу ощутить их упругость, а из сосочков сочится молоко, стекая по ее груди.

Пиздец! Вот это зрелище! Ничего сексуальней не видел! Я наверно извращенец, но от этого мне сносит крышу.

— Господи Алина, прости! — извиняюсь я и начинаю вколачиваться в нее, продолжая мять ее полные молоком груди. Сука! Кончу сейчас!

Член моментально увеличивается в размере и мы оба взрываемся от наслаждения, синхронно содрогаясь.

— Тимур! — задыхается она. — Боже, как хорошо! — она упирается в меня своим лбом и пытается восстановить дыхание.

— Люблю тебя сильно! Слышишь? — беру ее личико в свои руки и нежно целую.

— И я тебя! — облизывает свои пересохшие губки.

— Тебе нужно позавтракать и помыться, — смотрю на ее груди, из которых продолжает литься молоко. — Иначе я за себя не отвечаю!

— Хорошо! — кивает она, и я выхожу из ее киски.

— Давай, поторопись, — ставлю ее на ноги. — А то скоро Тая проснется! — ее глаза улыбаются, при упоминании дочери. Она в ней души не чает. Любит ее безумно! — Кстати, через два часа приедет Нина с Максом! — сообщаю ей, и она тут же напрягается. Я оградил ее от всякого переживания, пока мы были в штатах, но теперь пора возвещаться к прежней жизни, где присутствуют родные.

— Я боюсь! — признается она. Она действительно взволнована, но ее брат ужасно хочет увидеть свою сестренку, они с Ниной еще вчера рвались к нам, но я не позволил.

— Чего ты боишься? — интересуюсь я.

— Я ему ни разу не звонила… — голос надламывается. — Он наверно обижен!

Хочется рассмеяться на эту глупость, но я сдерживаю себя.

— Разве я обижен на тебя? — спрашиваю. — Да я бога благодарю, что ты стоишь передо мной целая и невидимая! Поверь он вне себя от радости…

Целую ее лобик и прижимаю к себе.

— Хочешь, я тебя отнесу на руках до ванны? — спрашиваю, меня тему.

— Нет, — смеется она. — Я сама, а ты присмотри за Таей! — просит она и удаляется веля своими бедрами.

— Красивая попка! — констатирует Темный.

— Да, и не только! — отвечаю, продолжая пялиться на ее зад. Боже, это наконец все мое! — Ты видел, как сочиться молоко? — восхищаюсь словно