О.: Не согласен. Господин Березовский был ближайшим, ну одним из друзей господина Коржакова. Поссорились они в тот момент, когда Коржаков предложил выборы не проводить, а перенести их на более поздний срок. Вот в этот момент они поссорились. А до этого они были в очень хороших отношениях. Более того, мы, по просьбе господина Березовского, Коржакову деньги передали за помощь в создании «Сибнефти». Поэтому его, как политического оппонента, если мы про Коржакова говорим, я бы вообще не рассматривал.

В.: А я вам следующее утверждаю, что были очень хорошие причины, почему бизнесмен предпочитал дистанцироваться от кого-то типа господина Березовского, который занимался политикой и который действительно был одиозной фигурой. Вы с этим согласны или оспариваете это?

О.: Причины не было. Я ее не знаю. Я такой причины не могу найти. Тем более что мы платили господину Березовскому, чтобы он был рядом с нами, а не дистанцировался от нас. В чем смысл этих платежей был бы тогда? Он нас оберегал, чтобы у нас не было проблем. Мы не дистанцировались от него.

В.: Господин Абрамович, я считаю, что вы знаете, что это не так, что причина, по которой вы делали платежи, заключалась в том, что существовало партнерство между вами и господином Березовским по поводу «Сибнефти». Оспариваете ли вы, что вопрос политического риска был фактором, который вы принимали в расчет в своих отношениях с господином Березовским?

О.: В некотором смысле, наверное, политический риск был. Но он был связан с выборами. Если победили бы коммунисты, то близко ты находишься к господину Березовскому или нет, — это значения бы не имело, потому что всю промышленность бы национализировали, о чем открыто заявлялось. Поэтому я не согласен с предположением, что бизнес, который был близко к Березовскому, только лишь поэтому должен был бы быть национализирован.

В.: Ну это не только риск национализации. Также существовал риск того, что вам не дадут необходимые лицензии, что будут какие-то налоговые проверки и рейды. Не так ли?

О.: Это могло быть, что нам откажут в выдаче лицензий. Но дело в том, что это могло быть только после 1996 года. Но в момент создания компании мы еще не думали про новые лицензии.

В.: К марту 1996 года вы приобрели контроль над «Сибнефтью». Это так? Это дата, когда, как говорит господин Березовский, вы пришли с ним к соглашению 1996 года — что из-за его политических рисков он должен дистанцироваться от «Сибнефти».

О.: Я утверждаю, что у нас никакого соглашения 1996 года не было. Это чистая выдумка, и логики здесь нет. К сожалению, я не могу этого подтвердить.

О.: Я могу задать вопрос?

Г-н Рабиновитц: Я бы хотел, чтобы вы сначала отвечали на вопрос, а не задавали вопрос.

Судья Элизабет Глостер: Пожалуйста, дайте свидетелю задать вопрос по датам, потому что ему трудно. Пусть он задаст вопрос по датам. Какой у вас вопрос, господин Абрамович, по датам?

О.: Я не помню, когда первый тур выборов был. Я поэтому не понимаю вопроса.

Судья Элизабет Глостер: Да, действительно, день был трудный. Вы сформулируйте вопрос, господин Рабиновитц, и задайте его завтра утром. Хорошо? В 10:15 завтра.

(Слушание отложено до четверга, 3 ноября 2011 г., до 10:15 утра.)

Г-н Рабиновитц: Доброе утро, господин Абрамович. К марту 1996 года вам уже не нужны были услуги по политическому лоббированию от господина Березовского. Вы согласны?

О.: К марту 1996 года мне нужны были услуги по политическому лоббированию.

В.: Объясните, пожалуйста, почему вам нужно было еще политическое лоббирование от господина Березовского в марте 96-го года.

О.: Я без господина Березовского не удержал бы один компанию в руках. До того как компания была полностью приватизирована, я точно без господина Березовского не смог бы ее удерживать и управлять компанией один. Моего авторитета не хватило бы для того, чтобы работать с господином Городиловым, например. Он был большой фигурой.

В.: Я утверждаю, господин Абрамович, что никакого у вас тогда не было риска, что кто-то еще мог бы получить контроль над «Сибнефтью», учитывая ситуацию, в которую вы попали к марту 1996 года.

О.: Я с этим не согласен.

В.: Я также утверждаю, что на самом деле тесная связь с господином Березовским в то время из-за политического риска, с которым это было связано, была бы для вас более вредной, чем любая польза, которую вы получили бы от его публичной поддержки.

О.: Я с этим тоже не согласен, абсолютно не согласен.

В.: А я утверждаю, что именно поэтому вы обратились к господину Березовскому именно в это время и попросили его отдалиться от «Сибнефти».

О.: Я этого никогда не просил. Более того, это было сделать невозможно. Если я правильно понял, вы сказали, что для меня вредно было или для компании «Сибнефть» было вредно наше взаимодействие?

В.: Вы сказали господину Березовскому, что для «Сибнефти» было вредно быть каким-то образом связанной с именем Березовского в то время.

О.: Этого не было. В материалах дела есть документ, который, по-моему, называется «Письмо номер 13». Можно попросить на него посмотреть?

В.: Если это важно, то, я уверен, что позже господин Сампшн, ваш адвокат, вам это письмо покажет и обсудит с вами. А теперь продвинемся дальше, чем 1996 год. Ваша аргументация относительно крыши заключается в том, что вы платили Березовскому в основном за его политическое содействие даже после 1996 года. Это так?

О.: Да, это так.

В.: Если эти выплаты за крышу были действительно платежами за политическое содействие, значит, отсюда вытекает, что вы не считали себя обязанным каким-либо образом продолжать платить Березовскому, если он перестал предоставлять вам или потерял способность предоставлять вам политическое содействие. Это так?

О.: Мне кажется, как раз, напротив, мы его ввели в совет директоров, чтобы он максимально ассоциировался с компанией. Я поэтому не очень понимаю, что значит «перестал оказывать содействие». Он предоставлял все услуги, те, о которых мы договорились, а я продолжал платить. Более того, традиционная концепция крыши не подразумевала расторжение в одностороннем порядке. Это только вдвоем нужно было договориться, и после этого можно было как-то выйти из этого соглашения.

В.: Но если услуги уже не предоставлялись, значит, на вас не было никаких обязательств никакого рода продолжать платить. Вы согласны с этим?

О.: Нет, не согласен, я не согласен с тем, что услуги не предоставлялись, и не согласен, что это можно расторгнуть в одностороннем порядке. То есть я по собственному усмотрению не мог этого сделать.

В.: Согласны ли вы, что связи и отношения Березовского с режимом Ельцина ослабились где-то с 1998 по 2000 год?