– Она тоже была экспертом по бенинскому искусству?

– Она занималась поставками оружия. Здесь, в Африке, и не только в Африке.

Один из мужчин на поле для крикета неловко замахивается битой, и воротца рушатся под напором мяча: удар сильный, но совершенно безмозглый. Наверняка, это мазила Темба. Или Рунако, который злится, когда проигрывает, о чем ему сказала Дарлинг? О поставках оружия. Бизнес рискованный, опасный и далеко не всегда легальный. Но… это же смешно, смешно! Как может хрупкая и миловидная женщина заниматься таким малопочтенным ремеслом?

– И вы не боитесь говорить об этом мне, полицейскому?

– Нет.

– А если я попытаюсь привлечь вас к ответственности? Начать официальное расследование? Не станете же вы утверждать, что работаете под крылышком у государства?

– Вы имеете в виду Бенин? Я не работаю на государственные структуры. Ни в Бенине, ни где-либо еще.

– Кладете прибыль в собственный карман?

– Прибыль вторична. Но вряд ли вы начнете официальное расследование, Икер. Вы ведь здесь совсем не для этого. Я просто хочу, чтобы вы поняли, мой дорогой суперполицейский: прибыль вторична и любовь к риску вторична тоже. А главное состоит в том, что я когда-то пообещала матери Лали и Исмаэля не оставлять ее дело и ее детей.

– Даже если за это дело можно загреметь в тюрьму до конца жизни? Или получить пулю в лоб от недовольных клиентов или конкурирующей организации?

– Этого не случится. Уже не случится.

– Почему?

– Потому что есть Лали. Потому что она подрастает и входит в силу. Потому что она – дьявол.

Эти слова, сказанные абсолютно бесстрастным голосом, тонут в мертвой тишине. Ни один звук не проникает в Икера, он даже чувствует боль в ушах – такое уже было, на яхте «Candela Azul». Боль сопровождалась вытекающей из ушных раковин сукровицей, – такое иногда случается при резком спуске с высоты. Или при резком подъеме с глубин. В случае с дьяволом – любой из вариантов близок к истине.

Тик-так. Тик-так. Тик-так – вот единственный звук, который доносится извне, острой спицей пронзает уши, а затем и мозг Субисарреты. Привет от земляного призрака Альваро Репольеса. Привет от поля для игры в крикет, потому что «тик-так» – вовсе не тикающие часы, как думалось Икеру. Именно со звуком «тик-так» кожаный красный мяч отталкивается от крикетной биты.

– Дьявол… Надеюсь, это эвфемизм? – обескураженно спросил Субисаррета. – Э-э… метафора?

– Увы. Это – не метафора. Она – все самое темное, все самое черное, что живет в черном сердце Африки.

– Бред.

– Вы еще почувствуете это, Икер. Вы еще почувствуете, что такое сидеть в собственном теле, как в клетке. Делать только то, что говорит она. Думать так, как приказывает она. Время от времени превращаться в тряпичную куклу, абсолютно лишенную воли…

– Мне кажется, вы снова лжете, Дарлинг, – мягко сказал Субисаррета. – Лали – очаровательный ребенок, а вы ее демонизируете.

– Как можно демонизировать дьявола?

– Думаю, вам тоже следует показаться психологу. Только не обижайтесь, это просто совет. Мне бы хотелось, чтобы ничего дурного с вами не случилось. Вы совершенно не похожи на человека, который живет по чьей-то указке. И… если уж на то пошло… Допускаете критические высказывания в адрес того, кто, по вашим словам, э-э… манипулирует вами.

– Иногда она позволяет себе ослабить хватку. С теми людьми, кто близок ей. С теми, к кому она привыкла.

– С вами и Исмаэлем?

– Со мной и Исмаэлем, да. Что бы я ни говорила вам сейчас, я никогда ее не оставлю. И Исмаэль не оставит… Даже если она в очередной раз совершит что-нибудь ужасное. А она это умеет, поверьте. И в такие минуты выглядит еще невиннее, чем всегда. Мне жаль того парня, ночного портье.

– Виктора Варади?

– Да. Для убийства она выбрала его, а могла выбрать кого угодно. Вас, например. Хотя нет… Вы нравитесь ей, вы понравились ей, еще будучи героем рассказов Альваро. Вы были герой, а несчастный Виктор – просто портье, которому нравились кошки. А еще он любил мармеладки и комиксы, из-за этого они и подружились. Вернее, несчастный Виктор думал, что они друзья со смышленой малюткой, которая может вызвать только умиление. Но эта малютка залезла к нему в голову, понатыкала там булавок и превратила нормального парня в зомби. Оставила для него трость в коридоре второго этажа.

– Любопытная вещица эта трость…

– Вы нашли ее? Удивительно… Впрочем, если нашли, значит, должны были найти. А в самой трости нет ничего особенного, даже не знаю, где Лали ее раздобыла. Наверняка, стащила у какого-нибудь старика, в Сан-Себастьяне множество стариков. Не то что здесь…

– Вам не нравятся старики?

– Я отношусь к ним с уважением, хотя давно не видела их вблизи. А Лали они нравятся. И вы ей нравитесь.

– Вы уже говорили это, – Икер вдруг почувствовал страшную пустоту внутри. Бесполезность любых слов, любых вопросов, любых ответов.

– Вы ей нравитесь, – упрямо повторила Дарлинг. – Иначе бы вас здесь не было. Она набросала вам кучу подсказок, признайтесь? Исмаэлю даже пришлось смотаться в этот чертов Ирун и оставить в одной гостинице ключ от другой, – потому что так хотела она. Вы не могли не появиться здесь.

– Слишком сложно.

– Ей нравятся такие сложности. Она любит поиграть. Выстроить комбинацию, смысл которой обнаруживается лишь в конце.

– Но ведь Исмаэль приехал в Ирун не только для того, чтобы оставить ключ?

– Все верно. Он должен был присмотреть за Виктором.

– Вы хотели сказать, отконвоировать его в Пасахес? Препроводить в камеру хранения на станции Эуско? И проследить за тем, чтобы он совершил с собой то, что совершил?

– Значит, вы уже знаете, что случилось с Виктором в конечном итоге? Я не думала, что все прояснится так скоро… Но Исмаэль здесь совершенно ни при чем. Он и пальцем его не тронул. Это было самоубийство, не так ли? Ведь следов насильственной смерти на теле вы не обнаружили?

Субисаррета скрипнул зубами:

– Пакет для камеры хранения был заготовлен заранее? Это Исмаэль положил туда мяч для игры в крикет?

– Это всего лишь страсть к автографам, совершенно безобидная, поверьте.

– А в чем был смысл убийства Альваро? В том, что он просто не нравился Лали?

– Рассказать вам об убийстве Альваро? Или рассказать вам о кошках? Кошки были всегда, они в меру ласковы, вы даже можете погладить их, подержать на руках, но подчиняются они только ей. Как до этого подчинялись ее матери.

– Магия, да? Рядовое африканское колдовство. Об этом я уже наслышан. В чем был смысл убийства Альваро?

– Вы хотите знать именно об этом убийстве? Или об убийстве того человека, с которым я познакомилась в Брюгге? Скромный владелец кафе, имевший неосторожность оказать мне знаки внимания. Знаете, как завершилась его жизнь?