– Берегите себя.

В Лондоне Томас направился прямо в Ярд. Там он встретился с Изабеллой Ардери и отчитался о проделанной работе. Результат был совсем неплох, если принять во внимание, что Хадия благополучно вернулась к матери. Теперь расследование находилось в руках итальянской полиции, и в Лукке больше нечего было делать, так как прокурор теперь будет лично решать, как поступать с собранными Сальваторе Ло Бьянко уликами, с которыми теперь будет работать его преемник.

– Сальваторе вчера отстранили от расследования, – объяснил Линли. – У них с прокурором расходятся взгляды на многие события.

Изабелла подняла трубку и пригласила Барбару, чтобы узнать, что происходит с расследованием в Лондоне.

Увидев Барбару, Линли вздохнул и мысленно покачал головой. Ее волосы все еще торчали клоками, и она опять стала одеваться в манере, которая наверняка выводила Ардери из себя. Например, в этот день обычной кофте она предпочла майку, украшенную какой-то дурацкой надписью, хотя неоновые зигзаги на ней совсем не добавляли Барбаре шарма. Ее штаны с пузырями на коленях и заднице выглядели так, будто их когда-то выбросила бабушка Барбары.

Томас посмотрел на Изабеллу. Она посмотрела на Хейверс, потом на него и, наконец, взяла себя в руки, произнесла «сержант» и указала Барбаре на стул.

Барбара бросила на Линли взгляд, который он не смог понять, хотя было очевидно: она считает, что ее вызвали на ковер, чтобы отчитать за что-то. И за это ее нельзя было винить. Ее очень редко вызывали в кабинет руководства за чем-то другим.

– Я только что рассказал суперинтенданту, как все закончилось в Италии, – сказал он.

– Ну, а что касается Лондона, сержант?.. – продолжила Изабелла.

Хейверс вздохнула с облегчением и сказала в качестве вступления:

– Мне кажется, командир, у нас будет слово одного скользкого парня против слова другого скользкого парня.

Она закинула ногу в красной высокой кроссовке на ногу и продемонстрировала широкую полосу белых носков, расшитых кексиками. Линли услышал, как Изабелла вздохнула. Хейверс продолжала как ни в чем не бывало. Доути не отказывается от того, что нанял жителя Пизы по имени Микеланджело Ди Массимо для поисков Хадии и ее матери. Он утверждает, что сделал это по просьбе Ажара, – и это, собственно, все, что он сделал. Он сказал, что деньги, переведенные из лондонского банка в итальянский банк на счет Ди Массимо, были просто оплатой работы последнего. Правда, работа эта не дала ему ничего нового, сообщил Доути. Хейверс также сказала, что, по словам Ди Массимо, след очень быстро выветрился.

– Думаю, нам надо решить, кто из них двоих лжет. Поскольку сейчас с Ди Массимо работают итальянские копы, может быть, лучше всего посидеть и подождать, что из этого выйдет.

Изабелла стала суперинтендантом полиции не просто за красивые глаза. Она могла мгновенно определить слабости в логике расследования.

– В какой момент Таймулла Ажар узнал имя этого итальянского частного детектива, сержант? – спросила она.

– Он его никогда не знал, насколько я понимаю, – ответила Барбара. – По крайней мере, до того момента, когда инспектор наладил связь с итальянцами. И в этом как раз вся соль вопроса, не правда ли?

Не дождавшись реакции Изабеллы, она продолжила, что SO-12, кстати, следила за Ажаром и что он чист.

– SO-12? – спросили одновременно Линли и Изабелла. – При чем здесь SO-12, сержант? – спросила Ардери.

Хейверс объяснила, что хотела проверить каждую возможную версию.

– И давайте согласимся, командир, коль уж вы сами упомянули Ажара, что он был и есть одна из версий…

Поэтому она переговорила со старшим инспектором Гарри Стринером, чтобы узнать, отсматривали его ребята Ажара по каким бы то ни было причинам или нет. В момент похищения Ажар был в Берлине; это показалось ей подозрительным, и она решила, что если там что-то не так, то SO-12 наверняка об этом знает.

– Ажар – микробиолог. Ажар – мусульманин. Ажар – пакистанец. Для ребят из SO-12… ну, вы сами знаете, как они рассуждают, командир. Я думаю, что если против него что-то было, то они наверняка это раскопали бы.

Но ей сказали, что на него ничего нет. Ее вывод полностью совпадал с выводом инспектора Линли: пусть с этим делом разбираются итальянцы.

– Представьте мне ваш письменный отчет, Барбара, – сказала Ардери. – Вы тоже, инспектор Линли.

И она закончила совещание, жестом показав им на дверь. Однако, прежде чем Линли успел выйти вслед за Барбарой из кабинета, Изабелла окликнула его. Томас обернулся, она жестом велела ему вернуться на свое место и кивком приказала запереть дверь.

Линли стал наблюдать за суперинтендантом. Ему давно было известно, какая она скрытная и как хорошо умеет маскировать свои мысли и чувства, поэтому Томас спокойно ждал, что Изабелла сама все ему скажет. Он хорошо знал, что пытаться гадать в таких условиях невозможно.

Ардери открыла нижний ящик стола. Линли судорожно вздохнул. Изабелла пила – и знала, что ему это известно. Она была уверена, что контролирует ситуацию, Томас же с ней не соглашался. Изабелла знала о его мнении, но так же хорошо помнила об их негласном соглашении: он не выдаст ее до тех пор, пока она будет воздерживаться от выпивки на Виктория-стрит или в любом другом месте, куда суперинтендант могла попасть по работе.

Томас заметил легкую дрожь в ее пальцах и мягко окликнул ее. Изабелла бросила на него быстрый взгляд.

– Я еще не полная дурочка, Томми. Я могу себя контролировать.

Вместо бутылки она достала из нижнего ящика стола сложенный таблоид. Положив газету перед собой, разгладила ее и стала перелистывать.

Линли увидел, что это «Сорс» – самая грязная из всех грязных газетенок подобного пошиба. Ему стало нехорошо, когда он подумал, что могло заставить Изабеллу хранить этот номер у себя в столе, при этом отпустить Барбару и ясно дать ему понять, что она хочет обсудить это только с ним одним. Все это были плохие признаки. Они превратились в еще худшую реальность, когда Изабелла нашла то, что искала. Она развернула газету так, чтобы Томас мог видеть материал, беспокоивший ее.

Инспектор полез в пиджак за очками, хотя они и не были нужны – по крайней мере, чтобы прочитать заголовок: «Связи сексуально озабоченного папашки в полиции Метрополии». Статья располагалась на четвертой и пятой страницах, и здесь же было фото Ажара, которое было врезано в другую, большую по размерам фотографию, на которой был изображен какой-то скандал на лондонской улице. В скандале участвовали мальчик в школьной форме, разъяренный мужчина, которому на вид было около семидесяти, испуганная женщина в шароварах и головном шарфе и Барбара Хейверс. Казалось, что сержант пыталась заставить мужчину отпустить мальчика, женщина с шарфом на голове пыталась вырвать мальчика из рук этого мужчины, а сам мужчина пытался запихнуть мальчика в машину, задняя дверь которой была открыта.