— Не кажется ли тебе, что ты слегка переигрываешь? — шепотом спросил у меня муж.

— Ну-ка живо улыбнись и поцелуй меня в щечку, — приказала я из-за своего веера, когда мы заняли свои места. — Если ты знаешь, что тебе на пользу. Ой, взгляни, уже начался парад! — И я устремила нетерпеливый взгляд на арену, игнорируя Марка с его ехидной улыбкой, игнорируя дочь, которая демонстративно отстранилась от меня, и в особенности, игнорируя брошенные в мою сторону взгляды, когда в императорской ложе появился сам Домициан. Из-за чего мне было переживать, если я самая красивая, самая соблазнительная женщина во всем Риме? И никакая белобрысая девчонка мне не соперница, будь она хоть трижды красавица! Вот увидите, уже к концу недели Домициан вновь призовет меня на свое ложе.

Я посмотрела схватки диких зверей, которыми открылись игры, несколько комических номеров, сделала вид, будто любуюсь белыми быками, что прошествовали мимо трибун, увешанные гирляндами цветов. Я протянула руку, чтобы наполнить вином кубок, и встретилась глазами с Павлином. Надо сказать, что в эти дни вид у него был на редкость цветущий. Он даже стал чаше улыбаться. По всей видимости, начал потихоньку забывать эту свою зазнобу-весталку. Павлин и весталка! Как это, однако на него похоже!

Его приятель — не то Майян, не то Траян, вечный гость в нашей ложе после того как Марк узнал, что он приходится нам каким-то дальним родственником, — наклонился к нему и легонько поддел локтем в бок, и Павлин был вынужден отвернуться к своей так называемой нареченной.

— Скажи, Кальпурния, тебе понравился парад?

— О да, он был превосходен!

— Последнее время я тебя почти не видел. Вечные дела, как ты понимаешь. Скажи, как ты смотришь на то, чтобы на следующей неделе составить мне компанию. Я приглашен на императорский пир.

— Боюсь, когда я получила приглашение во дворец в первый раз, то попала не на пир, а на оргию, — без всяких экивоков заявила Кальпурния. — А когда попала туда во второй, то стала свидетельницей покушения на жизнь, ареста и убийства. Не думаю, чтобы мне хотелось искушать судьбу в третий раз.

Павлин не смог сдержать белозубой улыбки, которая показалась мне особенно привлекательной на его загорелом лице.

— Сказать по правде, я хорошо тебя понимаю.

— Я недавно посетила двух авгуров, Павлин, — продолжала тем временем Кальпурния. — Относительно даты нашего бракосочетания.

— Вот как? — выгнул бровь Павлин.

— Судя по их ответам, в ближайшие несколько месяцев не предвидится ни одного благоприятного дня.

— Понятно.

И они, обменявшись понимающим взглядом, вновь переключили свое внимание — он на Траяна, она — на Марка. Я одарила Павлина обезоруживающей улыбкой. Раньше этот прием действовал безотказно, Павлин тотчас превращался в податливый воск. Но на этот раз он лишь ответил мне кивком и отвернулся. Все понятно: строит из себя хладнокровного мужчину в присутствии невесты и друга. Посмотрим-посмотрим, куда денется твое хладнокровие, когда ты останешься со мной наедине. Действительно, если Домициан завел небольшое развлечение на стороне, почему я не могу позволить себе то же самое?

Тем временем кровопролитие на арене шло своим обычным ходом, после чего через Врата Жизни прошествовали гладиаторы в пурпурных плащах, и состоялась жеребьевка для предварительных боев. Моя дочь подалась вперед, пожирая глазами мускулистые фигуры в боевых доспехах. Я бросила в ее сторону раздраженный взгляд.

— С каких это пор наша пай-девочка стала поклонницей гладиаторов?

— Никакая я не поклонница, — ответила она, не отрывая глаз от арены. — Помнится, когда я ходила на игры в прошлый раз, все было просто ужасно. Но сегодня очень даже интересно.

— Признайся лучше, что ты влюбилась вон в того, что с трезубцем, — сказала я, отгоняя от кубка с вином муху.

— Неправда. Дело в другом. Считается, что гладиаторов в первую очередь должно заботить, как им умереть с честью, но на самом деле они делают все для того, чтобы остаться в живых. — Взгляд ее заскользил от арены вверх, к галереям Колизея, с которых доносились приветственные возгласы и плебеев, и патрициев. — А вот люди этого почему-то не понимают.

— А может, все дело в юном Варваре? Это он заставляет учащенно биться твое сердце? — улыбнулась я. — Ну и вкус у тебя, Сабина. Даже уродливая девчонка, у которой бывают припадки, должна мечтать о чем-то большем!

— Если хочешь, Сабина, я могу поменяться с тобой местами, — вмешался в наш разговор Марк. — Отсюда видно гораздо лучше.

И они поменялись местами, в результате чего Сабина переместилась по другую руку от Марка и оказалась рядом с Кальпурнией. Она тотчас подалась вперед, и мой муж смог вступить в очередную занудную беседу с нашей будущей снохой. Павлин же слушал разглагольствования Траяна о том, каким образом поднять боевой дух легионов. Внизу на арене, сражаясь на деревянных мечах, разминались гладиаторы, а толпа подбадривала их веселыми криками.

— Марк, — обратилась я к мужу, — налей мне еще вина.

— Разумеется, дорогая.

Он наклонился, чтобы наполнить мне кубок, я же устремила взгляд на арену. Император уже дал сигнал, и гладиаторы с ревом набросились друг на друга. Наконец-то хотя бы что-то интересное. Ничто так не проясняет голову, как вид льющейся рекой крови.

— Кстати, — раздался рядом со мной голос Марка, когда сам он протянул мне кубок. — Я с тобой развожусь.

— Что-что? — не поняла я, отрывая глаза от пары египтян, сцепившихся из-за трезубца.

Голос его звучал отчетливо и спокойно, заглушая даже крики из соседних лож.

— Я с тобой развожусь.

Кальпурния посмотрела в нашу сторону.

— ЧТО?

Сабина тоже оторвала взгляд от арены, на которой какой-то галл разрубил колено какому-то нумидийцу, и теперь тот истошно вопил от боли.

— Я бы не советовала тебе так шутить, Марк, — сказала я и гордо вскинула голову. — Можно подумать, ты не знаешь, что сделает с тобой император, стоит мне шепнуть ему на ушко.

— Мне почему-то кажется, что теперь ему шепчет на ушко кто-то другой, а не ты. — Марк мотнул головой в сторону императорской ложи. Император удалился на вторую половину дня, зато на подлокотнике императорского кресла по-прежнему располагалась женская фигура в розовом шелковом платье, которая какое-то время назад неторопливо вернулась в ложу. Женская фигура с золотистыми волосами.

— Аврелия Руфина? Подумаешь, временное увлечение! Если кто нужен Домициану, то только я!

— Боюсь, Лепида, с тобой у него все кончено. Я принял такое же решение. — Марк посмотрел на меня так, как обычно смотрел на своих противников в Сенате во время дебатов по поводу прав на воду. — И я развожусь с тобой, разумеется, на законных основаниях. Сделать это будет просто. И я даю тебе день на то, чтобы ты забрала из моего дома все, что тебе принадлежит.