нашего союза против него. Мы делали это бессчетное количество раз, равно как и ежедневно предаем его самолично. Он боится — не за себя, а за нас, — что мы полюбим другие вещи больше, чем его. Когда я был авгуром в мантейоне на Солнечной улице, глупые люди часто меня спрашивали, почему Пас или Сцилла разрешают совершать поступки, которые они считают злыми, как будто бог должен подписать какой-нибудь документ, после чего мужчина может ударить, а ребенок — заболеть. В ночь свадьбы Внешний объяснил мне, почему он вообще разрешает то, что люди называют злом — не воровство или безнравственность, но само понятие. Видишь, оно служит ему. Зло ненавидит его, и все же оно служит ему. Рог, ты что-нибудь понимаешь?

— Вроде мула, который лягается, если ему дать возможность.

— В точности. Мула запрягают в повозку, вместе с остальными, и заставляют тащить ее, против его желания. Если дать свободу витку — и даже тем, кто за его пределами, — зло направит нас обратно к Внешнему. Я говорил тебе, что отверг Ехидну; я сделал это, как мне казалось, потому что она — зло, но, на самом деле, я отверг ее потому, что Внешний лучше. Ребенок, обжегший руки, скажет, что огонь плохой; но сам огонь сказал бы так: «Не ко мне, ребенок. Тянись к нему».

— Мне кажется, что я понял, кальде. И мне очень холодно.

— Рыба голов? — поинтересовался Орев.

Шелк кивнул:

— Мы скоро войдем внутрь, так что тебе и Ореву будет тепло, и вы сможете что-нибудь съесть, но сначала… почему бы тебе не посмотреть на наш виток, Рог? Мне кажется, что под нами озимая пшеница. Посмотри, как лучи солнца играют на ней, как она волнуется под ветром, как играет всеми мыслимыми оттенками зеленого?

— Вы все еще не сказали мне… может быть, я не должен спрашивать…

— Почему у меня было искушение спрыгнуть? По-моему, это очевидно.

— Атас! — завопил Орев.

Рог уже скользил с края палубы; на его повернутом к Шелку лице появилась мертвенная усмешка Мукор.

* * *

— Ты знаешь, где Шелк? — Гагарка шагнул в кокпит и закрыл за собой хлипкую дверь.

Скиахан указал на потолок, его мальчишеское лицо было острым, как буква V.

— Вверху, почти то же слово, каким ты называешь меня. Я видел наверху ботинки, носки и ноги в штанах. — Он указал рукой на скошенную приборную доску перед собой. — Штаны были черные, ботинки и носки — тоже, и длинные ноги, слишком длинные для маленького авгура. Самый высокий, мне кажется, туда не полезет.

— Их там больше нет. — Гагарка нагнулся, вытянул шею и посмотрел вверх. — Я должен сказать и тебе. Номер Семь заработает, если ты его запустишь.

Скиахан щелкнул двумя переключателями и одобрительно кивнул, когда стрелка всплыла вверх:

— Вы убрали зажим.

— На самом деле еще кое-что. Сейчас мы работаем над Номером Пять. Они поставили их на лафеты, вроде как у пушек, сечешь?

— Заметил. Через мгновение я скажу тебе, что еще заметил.

— Только ты могешь втянуть лафеты внутрь, чтобы исправить моторы. Очень хорошая система. Нам пришлось подергать головки и постучать по поршням, но мы много не напортили. Что ты заметил?

— Кто-то сидел рядом с Шелком. И сидеть так очень опасно.

— Ты сказал.

— Другой мог бы стать холодным… — Скиахан замолчал и вздернул голову. — Кальде Шелк только что вошел в каюту генерала Саба. Я слышу его голос.

Выйдя из кокпита, Гагарка заметил, что занавеска каюты Сабы откинута. Там, где она висела, стоял Шелк, а потный Рог сидел на полу рядом с Крапивой.

— …не знаю, как бы это в точности высказать, — говорил Шелк. — Я должен был сформулировать мысль поточнее, пока был на крыше, мгновение назад. — Он посмотрел через плечо. — Привет, Гагарка. Я рад, что ты здесь — я хотел послать за тобой Крапиву. Мы собираемся вернуть дирижабль генералу Саба.

Орев кивнул, в знак согласия, а Гагарка непонимающе поглядел на Шелка.

— Я не имею в виду, конечно, что мы не собираемся отвезти вас в Главный компьютер — тебя, Скиахана и остальных. Конечно, отвезем. Или, скорее, она; Гиацинт и я будем сопровождать ее, вместе с Крапивой, Рогом, Его Высокопреосвященством, патерой Прилипала и Моли.

— Я тоже ничего не понимаю, — усмехнулась Саба Гагарке, — но мне это нравится.

— Конечно, — сказал ей Шелк, — но и Гагарке должно понравиться. Нам всем, потому что это поможет каждому из нас.

Он повернулся к Гагарке:

— Была бы вполне уместна небольшая церемония, в ходе которой ты вернешь Сабе ее меч. Как ты?

Гагарка покачал головой.

— В любом случае, его у нее не отбирали. Она мне сказала, что он все еще в ящике у ног ее кровати.

Крапива показала игломет:

— Могу ли я убрать его?

— Нет! — рявкнул Гагарка.

— Очень маленькая церемония — здесь и сейчас. Не дадите ли мне свой меч, генерал? Я передам его Гагарке, который вернет его вам. После чего вы будете носить его. Я уверен, что это подбодрит ваших труперов.

— Карабины мы им не вернем, — заявил Гагарка.

— Не сейчас, по меньшей мере. Это зависит от того, будет ли оружие на корабле, который предоставит тебе Экипаж, хотя, как мне кажется, должно быть.

Рог вытер лоб:

— Никто ничего не понимает, за исключением вас, кальде.

— Все очень просто. Ни генерал Саба, ни я не желаем войны между Вайроном и Тривигаунтом. Мы, вайронезцы, захватили этот корабль, гордость Тривигаунта.

Рог взглянул на Крапиву, которая сказала:

— Как они захватили нас.

— В точности. Еще одна причина для войны, которую генерал Саба и я хотим предотвратить. Решение очевидно — наша свобода в обмен на дирижабль.

— Мы уже свободны!

— Никто не может быть свободен без мирного договора. Рассмотрим альтернативы. Когда мы вернемся в Вайрон, генералиссимус Сиюф, безусловно, попытается освободить корабль силой, генералиссимус Узик и генерал Мята попытаются ей помешать, и это будет стоить, по меньшей мере, пятьсот жизней в первый же день — а возможно, много больше.

— Тебе придется немного подождать, прежде чем отправиться в Тривигаунт, — сказала Саба Крапиве. — Когда кальде захотел узнать, отвезу ли я тебя домой, если получу мой дирижабль обратно, я настолько удивилась, что не сказала ничего. Но я отвезу, хотя сперва мы высадим в Главном компьютере Гагарку и всех его людей, если он этого хочет. — Она наклонилась над своим сундучком. — Некоторые из вас боятся, что я собираюсь обмануть вас. Наверняка все, за исключением кальде.

Гагарка хрюкнул.

Она выпрямилась, держа острую изогнутую саблю, рукоятка которой была украшена драгоценными камнями.