Корд в грязном плаще заложил дверь тяжелым железным засовом, повернулся к Исане и ухмыльнулся, ощерив зубы, грязные, как стедгольдерская цепь у него на шее.

— Ну вот, — произнес он тихо, почти ласково. — На чем это мы остановились?

— Как думаете, смогут они поднять стену? — спросила Амара у Пиреллуса.

Тот пожал плечами.

— Ну, хуже не будет. В нынешнем своем виде стена вряд ли сдержит маратов.

Рядом с ними Бернард с инженером расставляли по местам почти сотню мужчин и женщин, возраст которых варьировал от юнцов допризывного возраста и до морщинистой старухи, шествовавшей, опираясь на трость, а также худощавого, серьезного вида паренька, запомнившегося Амаре еще по Бернардгольду.

— Но вы уверены, что это не слишком рискованно? Мы же удержали стену в первый раз, — напомнила Амара.

— От маратов, не нюхавших настоящего боя, — сказал Пиреллус. — От обученных кое-как зеленых новичков. И даже так нас всех едва не перебили. Не обманывайтесь. Нам просто повезло. Сейчас на нас идет впятеро больше маратов. Опытных и действующих заодно, а не отдельными кланами. — Он побарабанил пальцами по эфесу темного меча. — И не забывайте: те рыцари ведь тоже никуда не делись.

Амара поежилась и обернулась назад.

— Вот именно. И поэтому, госпожа Исана, нам придется… — Она умолкла. — Куда она делась?

Пиреллус тоже огляделся по сторонам и пожал плечами.

— Не беспокойтесь. Вот уж от женщин неприятностей сейчас будет меньше всего. Вот вам преимущества верной смерти, курсор: никакой новый риск не производит особого впечатления.

Амара, сдвинув брови, посмотрела на него.

— Но если это поможет…

— Мы обречены, — спокойно констатировал Пиреллус. — Чтобы устоять, курсор, нам нужно втрое больше людей. То, что делают эти гольдеры, достойно восхищения, но если хотя бы один из их гонцов не добрался до Ривы… — Он тряхнул головой. — Без подкрепления, без помощи рыцарей, мы протянем в лучшем случае до рассвета. Посмотрим, удастся ли вам вычислить вождя, а я попробую помочь рассортировать раненых — может, удастся вернуть кого-нибудь в строй.

Она хотела сказать ему что-то еще, но Пиреллус повернулся и зашагал на другой двор. Разбитое колено его распухло, но хромать он себе не позволял. Что ж, это одно из побочных свойств заклинания металла. Амара поморщилась и пожалела, что не может с такой же легкостью отогнать боль в руке.

Или страх, от которого до сих пор дрожали колени.

Она вздрогнула, повернулась и решительно зашагала к воротам. Только что возведенную баррикаду поспешно разобрали, и заклинатели разошлись по местам, чтобы попытаться нарастить стену. Отряд из двух десятков легионеров занял позицию перед разбитыми воротами на случай, если мараты воспользуются этим моментом и попытаются просочиться в крепость. Амара, правда, сомневалась в вероятности такой попытки. Когда она вышла за стену к легионерам — угрюмо молчавшим молодым бойцам, — орда маратов уже показалась из темноты. Словно огромное поле ожившего снега медленно, неспешно надвигалось на них.

Амара отошла от стен еще на десяток ярдов, надеясь, что ее походка хотя бы кажется легкой. На землю она старалась не смотреть. Под ногами валялись обугленные, зловонные останки маратов, сметенных первым огненным шквалом. Вороны покрывали их почти сплошным ковром. Амара понимала, если она опустит взгляд, то увидит зияющие провалы выклеванных глазниц, обезображенные клювами лица, а этого ей сейчас хотелось меньше всего. В воздухе пахло снегом и кровью, паленым мясом и — немного — мертвечиной. Даже сквозь барьер, установленный для нее Циррусом, она все равно чувствовала этот запах.

Дрожь в коленях усилилась, а дышать стало труднее. Ей пришлось остановиться и зажмуриться на мгновение, прежде чем она снова вгляделась в приближающуюся орду. Она подняла здоровую руку и заставила Цирруса усилить ей зрение.

Фурия сгустила воздух перед ней в линзу, и она сразу же увидела орду так отчетливо, словно стояла от нее в паре десятков ярдов, — казалось, она вот-вот услышит хруст их шагов по снегу.

И почти сразу же она увидела то, о чем говорил Пиреллус. Хотя части маратов, принимавших участие в первом нападении, удалось уйти и теперь они наступали со всей ордой, разница между ними и теми, кто приближался сейчас к гарнизону, бросалась в глаза. Не надо было дожидаться столкновения с ними, чтобы понять опасения Пиреллуса. Эти были старше, мощнее и шагали с уверенностью закаленных воинов.

Она поежилась.

В одном ряду с мужчинами шли женщины, имевшие такой же воинственный вид; впрочем, Амара и не сомневалась, что они хорошие бойцы. Из того малого, что алеранская разведка знала о маратах, следовало, что племена и кланы их почти непрерывно воюют друг с другом — конфликты эти, не отличаясь размахом и продолжительностью, носили почти ритуальный характер. Убивали в них, правда, по-настоящему. Мертвые тела во дворе гарнизона служили этому подтверждением.

Глядя на их приближение, Амара вдруг испытала странное ощущение, какого не испытывала уже много лет — с самого детства, когда ей впервые разрешили выйти с отцом на рыбацкой лодке в море. Ощущение того, что она находится вне мира, на краю чего-то совершенно чужого. Она оглянулась на стены за спиной, для чего ей пришлось заново фокусировать взгляд. Да, вот они, границы могущественной Алеранской империи — земли, успешно отражавшей посягательства любых врагов. Страны, завладевшей враждебными мирами, чтобы построить процветающее государство.

И она стояла за ее пределами. Стояла, можно сказать, нагишом: что там ее тонкая броня против такой орды? Одни просторы холмистых земель, лежавших за этим последним бастионом алеранской мощи, уже заставляли ее чувствовать себя маленькой и беззащитной.

Голос, который донесся до нее, прилетел с ветром — она могла бы и не услышать его, так тихо он звучал.

— Никогда не позволяй себе оценивать степень угрозы по одному только размеру. Уж этому-то я тебя мог научить.

Амара застыла. Потом, забыв про подготовку к наблюдению, огляделась по сторонам.

— Фиделиас?

— Амара, когда тебе страшно, ты всегда ступаешь так, будто ноги у тебя каменные. Ты так и не научилась скрывать этого. Да, кстати, я тебя слышу, — сообщил голос. — Один из моих людей заклинает мой голос для тебя и слышит твои ответы.

— Нам не о чем с тобой говорить, — прошептала Амара, покраснев до кончиков ушей. Она покосилась на легионеров — сейчас ей показалось, будто они стоят слишком близко, — и отошла вперед, дальше от стен, чтобы те не могли подслушать их разговор. Потом снова подняла руку, вглядываясь в накатывающуюся орду, высматривая среди них того, кто мог бы походить на их вождя.

— Бесполезно, — заметил Фиделиас. — Стен вам не удержать. А если и удержите, мы снова сокрушим ворота.

— По-моему, я ясно сказала: нам не о чем говорить. — Она помедлила секунду и как можно брезгливее добавила: — Предатель.