— Прости, святой Креол, не могу, — покачал головой лод Гвэйдеон. — Ты погружаешься во Тьму, и я пришел спасти тебя.

— В самом деле? — приподнял бровь Креол. — Спасти?.. И как же ты намерен это сделать?

— Словом — если удастся. Мечом — если не останется выбора.

Произнеся это, лод Гвэйдеон вынес из-за спины Белый Меч. Тот тоже полыхал гораздо сильнее, чем прежде. Сжимая его правой рукой, левой паладин коснулся гривы раши и отдал мысленную команду. Крылатый конь послушно повернулся, с легким цоканьем взошел на парапет и ринулся в небеса.

— Куда это он? — подозрительно осведомился Креол.

— Прочь, — спокойно ответил лод Гвэйдеон. — Здесь мне нет в нем нужды — к чему зря губить безгрешное создание?

— Почему ты такой… правильный?! — почти что сплюнул Креол. — Почему всегда рвешься кого-то спасать?!

— А разве не таков должен быть паладин?

Глаза Креола гневно сузились. Словно не замечая обнаженного клинка, он подался вперед и очень тихо сказал:

— Убирайся. Последний шанс. Иначе я тебя убью.

— Я не уйду, святой Креол, — так же тихо ответил лод Гвэйдеон. — И я в последний раз молю тебя одуматься.

— Я тебе приказываю! — прорычал маг.

— Я более не исполняю твоих приказов. Пречистая Дева сняла с меня обет повиноваться тебе во всем непреложно.

— И чьи же приказы ты исполняешь теперь?!

— Только моей Леди.

— Но любые?! — уточнил Креол. — Любые?!

— Конечно, любые.

— Без исключений?!

— Без исключений.

— А если она прикажет тебе убить женщину?! — вопросил Креол.

— Я убью ее.

— А если она прикажет убить ребенка?!

— Я убью его.

— И ты все равно ей служишь?!

— Да, — просто ответил паладин. — Потому что знаю, что она никогда мне такого не прикажет.

— Однако убить меня она приказала, — зло скривился Креол. — Конечно, я-то всего-навсего… кто я для нее?!

— Нет, не приказывала, — возразил лод Гвэйдеон. — Никогда еще не бывало так, чтобы Пречистая Дева приказала кого-то убить, — ничего не изменилось и сегодня. Она не желает твоей смерти, святой Креол.

— Тогда… что ты тут делаешь? — слегка растерялся Креол. — Если она запретила убивать меня…

— Не запрещала. Ты избрал свой путь, святой Креол, и Пречистой Деве отныне безразлична твоя судьба…

Лод Гвэйдеон взмахнул мечом, и тот черканул световым «шлейфом». Тени на стенах тронного зала хлынули в разные стороны, а из углов прыснули черные силуэты асугалей. Даже ревущий огнь в Печи Гибила потускнел перед этим сиянием.

— …А вот мне еще нет, — окончил фразу паладин.

Ранее лод Гвэйдеон не задумывался, возможет ли он в случае чего одолеть святого Креола, справится ли с великим чудотворцем. Подобным мыслям незачем было приходить в его голову.

Не думал он об этом и теперь. К чему? Все будет как будет, и да будет на то воля Пречистой Девы. А лод Гвэйдеон просто поступит так, как должно поступить. Если это приведет его к гибели — он не возропщет.

Ибо героизм — это не сверкающие доспехи, не сверхчеловеческая сила и даже не великие подвиги. Героизм — это готовность пожертвовать всем ради того, во что веришь. Отдать жизнь ради того, что хочешь спасти.

К тому же шансы у лода Гвэйдеона и в самом деле были, да и немалые. Он победил Ктулху, и его оставил объединенный дух Ордена, но он по-прежнему чувствовал в себе удивительную энергию. Каждая частичка тела, каждый орган кипели от жизненной силы. Теперь лод Гвэйдеон постиг, отчего лод Каббас прожил целых пятьсот лет.

Скорее всего, со временем эффект будет слабеть, но сейчас… прямо сейчас…

Когда лод Гвэйдеон поднял на него руку, Креол сначала не поверил. Слишком уж он привык к преданному паладину, что повиновался движению его бровей. Маг был уверен, что и теперь у того не хватит духу.

Но у него хватило. Паладин не колебался ни секунды — и это взбесило Креола особенно сильно. До него вдруг дошло, что все это время у него не было даже призрачной власти над лодом Гвэйдеоном — тот служил Четвертому Посланнику лишь по воле своей богини. Он кому угодно служил бы по ее воле.

— Глупец!!! — взревел Креол, выставляя защитный экран. — Ты понимаешь, на кого гавкнул?! Я Креол Разрушитель, владыка Лэнга!!! Всякий предавший меня да будет убит!!!

Его речь стала невнятной. Язык Креола превратился в змеиное жало, а с губ вместо слюны стекала кипящая лава. Маг швырял заклинания целыми снопами — но пока что все они разбивались о Белый Меч. Лод Гвэйдеон шагал вперед медленно, но неотвратимо.

Его взор был печален, но ясен и чист. Серебряным Рыцарям и ранее доводилось сражаться с бывшими товарищами. Прекращать страдания одержимых и обратившихся в чудовищ. Черные Рыцари стали одной из самых ужасных страниц в истории Ордена, но, убедившись, что их тела невозможно спасти, паладины принялись спасать хотя бы их души.

— Ты в самом деле веришь, что победишь?! — зло рычал Креол. — Веришь?!

— Сказано в Астаро, что, даже когда умрет вера, — останется надежда, — тихо ответил паладин.

Глаза Креола бешено засверкали. Он выбросил руку в сторону, и в той материализовался черный посох. Только на сей раз не вещественный, а энергетический, источающий жидкий мрак. Креол чирканул им, и лода Гвэйдеона отшвырнуло к стене.

— А что будет, когда умрет и надежда?! — хохотнул Креол.

— Останется любовь.

Лод Гвэйдеон поднялся. Белый Меч исторг луч света, и тот скрестился с пульсирующей тьмой в руке Креола. Тронный зал утонул в радужной вспышке.

— Любовь?! — расхохотался маг. — Кха, кха, ха-а… любовь?! Ты… ты… ты идиот!!!

Ничего не ответив, лод Гвэйдеон ринулся вперед. Разметывая все заклятия Креола, он пронесся серебристым шквалом и… ударил.

Белый Меч вошел Креолу в живот. Во все стороны брызнула кровь — черная, едко пахнущая. Маг споткнулся и захрипел, теряя наколдованный посох. Тот вспыхнул в последний раз и развеялся.

С какой-то небывалой ясностью Креол вдруг понял, что может погибнуть. Как никто другой он знал, насколько трудно, тяжело убиваются архидемоны… но он же как никто другой знал, что они все-таки убиваются. И если архидемон — просто архидемон, а не бог-демон, для его убийства не обязательны штучки вроде адаманта.

Можно обойтись и чем попроще.

Креол корчился на керефовом клинке, как насаженный на булавку жук. Плоть шипела и дымилась, точно его пронзили раскаленным шампуром. Глаза мага окончательно утратили сходство с человеческими — теперь они выглядели как пара рваных черных дыр. Пару секунд он беззвучно открывал рот, обливаясь кровью, а потом набрал в грудь воздуха и прохрипел: