С другой, сократить по нему количество подозреваемых возможным не представлялось по-прежнему.

* * *

Разумеется, Эветьен рассказал Диане версию отцензуренную, изрядно сокращённую, местами облагороженную и аккуратно огибающую моменты, касающиеся моего иномирного происхождения. Желанием вываливать правду на будущую золовку я не горела, и братья Шевери тоже не торопились признаваться сестре, насколько необычную девушку ухитрились отхватить. Ясен день, мои бесчисленные странности не укрылись от бдительного ока фрайнэ Лэндли, но то ли она приняла их как издержки воспитания и жизни на островах, то ли решила оставить своё мнение при себе. Во всяком случае, лишних вопросов не задавала и охотно закрывала глаза на непонятные слова, неподобающее поведение и незнание многих мелочей. Столь же спокойно, благожелательно Диана относилась и к нашему внеплановому тройственному союзу. Её совершенно не смущали наши ночёвки в одной спальне, невинные прикосновения каждого ко мне, иногда на глазах другого, и непринуждённые разговоры за ужином, словно мы и впрямь собирались заключить брачный союз на троих и жить себе дальше.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Да, с той ночи спали мы исключительно втроём, в хозяйской спальне.

И да, именно что спали.

Больше ничего.

Не то чтобы я прямо так стремилась разнообразить жизнь сексом с двумя мужчинами сразу, скорее было любопытно, что из целомудренных этих ночёвок выйдет и как надолго братьев хватит. Очевидно же, что если они не против присутствия друг друга в одной кровати, пусть пока в оной и не происходило ничего особенного, то рано или поздно сочтут, что и в сексе третий не лишний. По крайней мере, близкий, хорошо изученный и признанный родственник.

Впрочем, мне к следующей ночи было не до интима.

Страшно ложиться спать, страшно закрывать глаза в полумраке спальни Эветьена, не зная наверняка, откроешь ли их там же или в собственной квартире, в собственном теле, не будучи настоящей хозяйкой ни в первой, ни во втором. Я провалялась без сна часа два, прежде чем меня всё-таки сморило. Оба мужчины успели заснуть не по одному разу, но просыпались мгновенно, стоило мне начать ворочаться чуть активнее. Аж неловко стало, что я их бужу без конца.

К счастью, этой ночью визитов на родину не случилось.

В следующие тоже.

Дом и элементы прежней жизни иногда снились, но в таком фантастичном, удивительном антураже, что сразу становилось ясно, что яркая необычная картинка – лишь игра моего подсознания, а не проявление связи.

Дни до оглашения пролетели в вихре разъездов, примерок и суеты, сравнимой с предновогодней. На бальное платье, сшитое специально для меня, рассчитывать не приходилось, пришлось удовольствоваться готовым, выбранным из нарядов, от которых по разным причинам отказались. Мы с Дианой успели поспорить, решая, какому платью отдать предпочтение. Я по привычке хотела взять что-то попроще, поскромнее, внимания не привлекающее, Диана же, наоборот, настаивала на «королевском» варианте, роскошном и заметном. Моя будущая золовка, казалось, вообще не могла и пяти минут посидеть спокойно, ей всё время надо было куда-то идти, что-то делать и решать, за себя и за того парня. За каких-то несколько дней мы объездили половину города, не только Франский квартал, но и Университетский, расположенный на том же берегу, и Торговый на противоположном, делившийся на дюжину районов поменьше. Заглядывали в Ремесленный и даже в Законный, где из интересного обнаружилась лишь маленькая кофейня, единственная на всю столицу и окрестности. Кофейные зёрна в Империю привозили и столь вожделенный мной напиток варили, однако популярностью он не пользовался, его мало кто ценил. Во всяком случае, Тисон и Диана посмотрели на меня о-очень странно, когда я, увидев из окна экипажа вывеску кофейни, потребовала остановиться и зайти внутрь. Ещё более непередаваемое выражение отразилось на их лицах, когда я заказала чашку кофе и несколько минут блаженствовала, наслаждаясь одним только божественным ароматом. Для них напиток слишком горький, пахнущий непривычно сильно, непонятно, но при том оба искренне недоумевали, зачем подслащивать кофе сахаром, а на молоко уставились так, словно я собиралась добавлять его в вино. В общем, визит в кофейню порадовал меня, владельца оной, приятно впечатлённого интересом юной благородной фрайнэ к экзотическому напитку, да Эветьена, выслушавшего вечером рассказ о посещении необычного для местных жителей заведения. Хотя жениха скорее позабавила реакция брата с сестрой, нежели факт, что я могу пить «эту жуткую черноту», как выразилась Диана.

Тисон продолжал сопровождать меня и сестру, куда бы нас, ведомых очередной идеей Дианы, ни занесло. С одинаково смиренным, выдержанным терпением мужчина сносил и бесконечные визиты к портнихе, и разъезды взад-вперёд, съедавшие большую часть дня. Диане хотелось всё посмотреть самой и всё показать мне, если бы Тисон периодически не одёргивал её и не возражал против посещения некоторых кварталов, то мы, наверное, исколесили бы город вдоль и поперёк. Даже будучи центром Империи, столица всё равно основательно уступала мегаполисам моего мира, не сравнимая с городами-миллионниками ни размерами, ни количеством населения. Зато я изучила все столичные достопримечательности, покаталась по улицам и широким, запруженным экипажами и верховыми, и по узким, изгибающимся причудливо, где две кареты разъезжались с немалым трудом. Постояла в местной пробке на мосту Виэль, полюбовалась на обитель закатников с обоих берегов по очереди, узнала где что находится и побывала как в кварталах богатых, благоустроенных, с освещением и чистыми улицами, так и в районах попроще, с лепящимися друг к другу домами и весьма ощутимым амбре.

Похоже, в этой части континента тоже наступила осень, то подкрадывающаяся золотом листвы и жухлым солнцем, что поднималось над горизонтом всё позднее и позднее, то вдруг наскакивающая крепнущими холодами и пронизывающим ветром. Но дождей на неделе выдалось мало, если и случались, то несильные, вечером или ночью, и нам с Тисоном ни разу не удалось откосить от выездов в город по причине плохой погоды.

Каждый визит к портнихе вываливал порцию свежих дворцовых сплетен.

Брендетта оставалась в городском доме Витанских и на людях почти не появлялась – к моему облегчению, ибо не хотелось столкнуться с ней у арайнэ Фалианны или ещё у какого мастера по деталям женского гардероба.

Жизель и Нарцисса по-прежнему ожидали оглашения во дворце. Нарцисса вроде бы совсем оправилась, но поговаривали, будто род Элиас не слишком-то доволен текущим положением дел вообще и очевидным крахом своей кандидатки в частности. Слухи о новой императорской фаворитке занимали умы сплетниц куда сильнее, чем подробности о реакции фрайнов северного рода на явный отвод Нарциссы, и я надеялась, что выбор Стефанио не обернётся мятежом похуже островного. О настоящей