вот так втроём, и никто не возражает, не спорит, не ревнует откровенно и не ставит ультиматумов в духе «или я, или он».

Странно, но интересно.

Волновало приятно, будоражило воображение и успокаивало, дарило удивительное ощущение уверенности, надёжности.

И следовало признать, что чем больше проходило времени, тем более правильным оно мне казалось.

– Я проверил, насколько это возможно, род, происхождение и связи каждого, кто был на борту и стрелы, и барки, – нарушил молчание Эветьен. Открыл глаза, посмотрел на нас с Тисоном. – Среди эмиссаров двое так или иначе связаны с Элиасами, один прямым родством, другой, как ни странно, приходится дальним родственником фрайнэ Жиллес.

– Сколько же всего эмиссаров было? – полюбопытствовала я.

– Трое.

– Трое плюс охрана, да к тому же, как я поняла, усиленная, – не многовато ли для одной хрупкой барышни?

– Асфоделия – первая фрайнэ с островов, на которую указал жребий, с момента их присоединения, – Эветьен оттолкнулся от бортика, глянул задумчиво на мои ноги. – Никто не знал, чего ожидать, но на всякий случай пытались подготовиться к сопротивлению. В числе охраны на барке был молодой арайн, прежде служивший в Мор-Велли. Это один из замков, принадлежащих старшей ветви Элиас. Совпадение или нет, Благодатные ведают. Безусловно, едва ли Элиасы при всей их многочисленности следят за каждым своим слугой, тем паче бывшим, но…

– А с чего мы решили, будто жезл до столицы добирался именно на барке? – вопросила я. – Если на барке и стреле летели разные люди…

– Доставив тебя в замок Делени, стрела ушла не в столицу, – поправил Эветьен. – Попозже я расскажу тебе поподробнее о классификации воздушных судов, но в целом, быстроходным кораблям запрещены полёты над крупными городами и для посадки им требуется больше места, нежели тем же баркам. Сложись всё иначе, и Асфоделию довезли бы на стреле до предместий, и до дворца она добиралась бы обычным наземным кортежем.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Куда ни плюнь, везде Элиасы. Вроде бы они не делали ничего плохого или явно сомнительного, но все известные мне представители этого рода вели себя подозрительно, не выказывали по отношению к Асфоделии даже притворного дружелюбия и имели свои виды на происходящее во дворце и в личной жизни Стефанио. Ещё и Нарцисса с внезапным своим недомоганием… уж не из-за чересчур ли усердных манипуляций с жезлом ей столь резко стало плохо, да к тому же сразу после нападения на меня? Да, пресловутая проверка магистром Бенни показала отрицательный результат у трёх избранных дев, включая Нарциссу, однако если можно подстроить таковой для меня, то почему нельзя для других?

Эветьен вдруг положил ладонь на мою ногу, провёл от щиколотки до колена с той же неспешностью, что и Тисон. С мысли сбил мгновенно, я посмотрела возмущённо на жениха – я тут о серьёзном думаю, а он лапать меня полез! – но под пристальным его взглядом готовое сорваться возражение так и замерло на языке. Эветьен потянулся ко мне, поцеловал, и я застыла, не зная, как следует реагировать. Теоретические познания не торопились совмещаться с реальностью и, какими бы правильными мне ни казались наши отношения в общем, резкий переход к практике несколько обескураживал и смущал. В последние дни мужчины меня целовали, конечно, но ещё ни разу вот так, в присутствии другого.

В близком присутствии.

Поцелуй, поначалу лёгкий, нежный, постепенно стал крепче, настойчивее, но не настолько, чтобы вовсе отпугнуть. Помедлив в нерешительности, я всё же позволила углубить его, чуть отодвинулась от Тисона, хотя часть меня, взращенная в догматах обязательной моногамии для женщин, недоумевала, как можно целоваться с одним, находясь при том в объятиях другого. Чувствовать его прикосновения, прижиматься кожа к коже, ощущать, как раскаляется собственное тело вопреки остывающей воде, как плавится оно послушно в мужских руках. Понимать, что он не только продолжает обнимать, проводить ладонями по скрытой под водой половине, но целует сам, в шею, в плечо.

Не сдержавшись, я слабо вздрогнула. Не знаю даже, от чего в первую очередь – от неожиданности или ощущения обоих сразу.

Действительно странно.

Необычно.

И пьянило, словно шампанское, ударяя в голову сотнями воздушных пузырьков.

Эветьен отстранился, посмотрел внимательно в моё лицо и вновь накрыл мои губы своими. Оставшаяся на моём колене ладонь скользнула по ноге, нырнула под воду. Добралась до бедра, изучила его кончиками пальцев с внешней и внутренней стороны, благо что другая пара рук успела подняться выше и вполне себе неплохо устроиться на моей груди, поглаживая, сжимая несильно, вынуждая извиваться в тесных этих, импровизированных сетях. Поза моя – напоминание из прошлой жизни, где я любила иногда сидеть так в ванне… одна, разумеется, – стала неудобной, я поелозила по дну в попытке её переменить, отметив мимолётно, что как минимум Тисону происходящее нравится.

Впрочем, оно и мне нравилось больше, чем можно было предположить пару месяцев назад.

Эветьен снова отодвинулся, бросил поверх моего плеча взгляд на брата. Без единого слова мужчины поднялись, вылезли из ванны и за компанию выудили оттуда меня, поставили на специальный коврик, не иначе как чудом не попавший под устроенное нами наводнение в миниатюре. Не успела я в наполовину инстинктивной попытке прикрыться, как на плечи лёг большой отрез мягкой ткани и Тисон, прижавшись ко мне со спины, осторожно, бережно обтёр моё тело. Эветьен спустил воду в ванне, покосился на лужу на полу, но заниматься полноценной ликвидаций последствий не стал. Снял с крючка второе полотенце, вытерся сам, сумрачно поглядывая на меня, отчего по коже мурашки забегали. Тисон же, не снимая ткани, развернул меня лицом к себе, подхватил на руки и понёс.

Я искренне понадеялась, что в коридоре не встретится ни кто-то из прислуги, ни Диана.

Коридор был пуст, посему в спальню меня транспортировали с комфортом и без лишних треволнений.

Столь же осторожно сгрузили на кровать и замерли рядом, глядя сверху вниз с выжидающим вопросительным выражением. Эветьен вошёл следом, закрыл дверь. И я сообразила, что могу сказать «нет». Здесь и сейчас, и никто из них настаивать не будет. Одно моё слово, и мы оденемся и ляжем спать, как делали все прошлые вечера.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Несколько секунд на беспокойное подумать.

Одно-единственное слово.

И различные варианты окончания вечера.

Я посмотрела на Тисона, затем на Эветьена и снова на Тисона, чувствуя, как сердце колотится где-то у самого горла. Всё-таки просто спать втроём и заниматься сексом в таком же количестве собственно занимающихся – вещи разные…