обстоятельство, что в отношении Эдвардса по меньшей мере трижды выдвигались обвинения в нападении на женщин и связанными с этими выходками побоями.

Фамилия Эдвардс не являлась настоящей, ранее этого человека звали Джеймс Дональдсон (James Donaldson), а возможно, что и как-то иначе. «Волчий х*р», согласно распределению функций между членами банды, выполнял очень важную миссию — он следил за Каллаханом. Дело заключалось в том, что салун, в котором работал преступник, располагался напротив дома, в котором жил карточный игрок, так что Дик Эдвардс имел прекрасную возможность собирать информацию, необходимую для планирования нападения.

Уже по завязке этой истории видно, что сюжет обещал быть захватывающим. Продолжение и впрямь не подкачало. Вся арестованная компания отправилась под суд и… была освобождена судьёй! После этого шериф поспешил арестовать всех поименованных выше повторно, и… судья снова освободил всех этих ребят и девчат. История того, как ловили убийц Каллахана, в высшей степени занятна, но для настоящего повествования намного важнее то, как в упомянутом сюжете возник адвокат Уилльям Кондон.

Последний был приглашён для защиты Калвина Бина и со своей задачей, в общем-то, справился. Летом и осенью 1891 года адвокату пришлось много общаться с Диком Эдвардсом, тем самым, что откликался на погоняло «Волчий х*р», и адвокат запомнил, что Эдвардс доказывал свою непричастность к подготовке убийства Каллахана тем, что в мае отсутствовал в Солт-Лейк-сити и, стало быть, никак не мог осуществлять слежку за жертвой. По словам Эдвардса, он находился в Чикаго, где попал в очень неприятную и опасную для себя передрягу, о которой очень опасался говорить.

Кондон предпринял кое-какие меры по проверке слов «Волчьего х*ра», и посланный в Чикаго частный детектив подтвердил, что Эдвардс действительно проживал в названных меблированных комнатах в указанный период.

А теперь задумайтесь на секундочку — два очень похожих внешне человека находятся одновременно в одном и том же городе, один из них добропорядочный гражданин, а другой — бывалый уголовник, первый обвинён в убийстве, но категорически отрицает вину, а второй бежит из города и рассказывает дружкам, что попал в скверную историю и еле унёс ноги… На что это похоже? Правильно — это похоже на то, что свидетели напутали, и полиция «взяла» не того человека.

Кондон закончил своё обращение к Блэкбёрну тем, что сообщил информацию о нынешнем местропребывании «Волчьего х*ра» — тот находился в тюрьме округа Грейсон (Grayson), штат Техас, расположенной в городе Шерман. А значит, его можно было отыскать и устроить надлежащую проверку.

Казнь Пейнтера была назначена на декабрь 1893 года, но ввиду важности полученного от Кондона сообщения губернатор Алтгельт санкционировал перенос даты исполнения приговора на 12 января 1894 года или более позднюю дату.

То, что последовало далее, по прошествии 130 лет, в точности восстановить вряд ли получится. Спасти Джорджа Пейнтера могло чистосердечное признание Дика Эдвардса в убийстве Элис Мартин, но понятно, что получить таковое представлялось задачей почти нереальной. Дик Эдвардс отказался встречаться с адвокатом Блэкбёрном и делать какие-либо заявления, связанные с его пребыванием в Чикаго в мае 1891 года. Строго говоря, никто и ничто не могло принудить его говорить об этом против воли, а как раз необходимого желания-то он и не проявил. Чикагская полиция и прокуратура округа Кук также не выразили ни малейшего намерения проверить внезапно возникшую зацепку, ибо результат мог привести к признанию судебной ошибки. А это никому из «законников» в той обстановке не было нужно.

В общем, перспективная история не только не получила развития, но даже и нормальной её проверки не последовало. Блэкбёрн безрезультатно прокатился в Чикаго, возвратился и… отечески посоветовал Пейнтеру готовиться к казни, дабы встретить её достойно.

Приговорённый был повешен в 07:45 26 января 1894 года в присутствии 75 зрителей. Он попросил разрешения курить на пути к виселице, и начальник тюрьмы ему это позволил. Пейнтер медленно прошёл по северному коридору тюрьмы «Джолиет» к виселице, небрежно попыхивая сигарой. Он двигался со скованными наручниками руками [локти при этом были завязаны ремнём за спиной] и ногами, связанными в коленях и лодыжках. Из-за связанных ног ему пришлось семенить, что выглядело нелепо и совершенно не соответствовало драматизму момента. Как писали журналисты, наблюдавшие казнь, смертник выглядел совершенно невозмутимым буквально до последней своей минуты. Однако в момент произнесения последнего слова он расчувствовался, продемонстрировав всю меру своего страдания.

Речь его была небольшой — буквально 8—10 фраз — и не продлилась более 40 секунд. Автор нашёл 3 сильно различающихся текста, якобы «записанных дословно» присутствовавшими стенографами, из чего можно заключить, что в действительности никто ничего за Пейнтером не записывал и каждая из сохранившихся записей представляет собой вольный пересказ услышанного. Но заслуживает упоминания то, что во всех 3-х известных вариантах «последнего слова Пейнтера» тот говорил о своей невиновности в приписанном ему убийстве и сетовал на произвол судейских чиновников. Также во всех 3-х вариантах Пейнтер в конце своей лаконичной речи обратился к зрителям со словами «до свидания», намекнув тем самым на неизбежную встречу в потустороннем мире.

Газетные сообщения о казни Джорджа Пейнтера 26 января 1894 года в присутствии 75 зрителей.

На Пейнтера быстро набросили белый льняной халат, скорее похожий на обычное одеяло, а на голову надели белый капюшон. Палач затянул поверх капюшона петлю, дёрнул рычаг, створки «западни» открылись, и Пейнтер провалился вниз… через долю секунды верёвка оборвалась, и тело кулём рухнуло на цементный пол коридора. С десяток секунд длилось безмолвное молчание, но когда сквозь капюшон стала проступать кровь, зрители загалдели.

К лежащему телу бросились присутствовавшие врачи — тюремный и службы коронера. Смертник при падении сильно разбил голову и даже сломал шею, вот только не умер! Что надлежало делать? Остановить казнь или повесить повторно? Палач сноровисто метнулся за новой верёвкой, смертника подняли с пола, затащили обратно на помост и в 08:03 створки «западни» открылись снова.

В крайнем волнении врач коронерской службы взял руку Пейнтера и попытался отыскать пульс на запястье. И нашёл! Сердце повешенного продолжало биться… Проходили минута за минутой, врач не выпускал руку и лишь время от времени повторял «пульс есть!» Присутствующие переводили потрясённые взгляды с повешенного на палача и обратно. Палач — его фамилия была Моррис, как у одной из важнейших свидетельниц по делу Пейнтера — лишь разводил руками и беспомощно оглядывался по сторонам, давая понять, что подобно остальным присутствующим ничего не понимает в происходящем.

Лишь через 4 минуты — в 08:07 — врач отпустил руку и провозгласил: «Сердце остановилось!»