Когда все закончилось, миссис Уинслоу легла на Бада Митчелла. Я не слышал их тяжелого дыхания, но видел, как их тела вздымались и опускались в такт вдохам и выдохам. Потом миссис Уинслоу уселась на Бада верхом и посмотрела на юго-запад. И в это мгновение я увидел вдалеке сигнальные огни самолета — на высоте двенадцати тысяч футов над уровнем моря и на расстоянии около восьми миль от берега.

Джилл воскликнула:

— Остановите это. Остановите!

Я нажал на паузу и вопросительно на нее посмотрел.

Она поднялась с места и сказала:

— Я не могу это видеть. Лучше я пойду на кухню. — С этими словами она, забыв надеть туфли, босиком вышла из комнаты.

Я просидел на месте не меньше минуты, разглядывая замершее на экране изображение: Джилл Уинслоу, сидевшую верхом на Баде Митчелле, застывшие словно по волшебству волны прибоя, проступившие на черном небе звезды, облачко, напоминавшее мазок белил на холсте… Почти напротив находился национальный парк Смит-Пойнт, и в небе над ним я видел два цветных огонька — алый и белый, — которые в режиме паузы были почти неотличимы от звезд. Но стоило только нажать на кнопку «воспроизведение», как они вновь начали мигать, двигаясь с запада на восток.

Я поднялся с кресла, уселся на кофейный столик, приблизив лицо к экрану телевизора, и нажал на кнопку воспроизведения в замедленном режиме.

В 20 часов 29 минут 19 секунд я заметил огненное свечение на горизонте в правой части экрана и снова остановил изображение. Видеокамера стояла на дюне, на высоте примерно двадцати футов. С такого возвышенного места можно было увидеть несколько больше, чем видели большинство свидетелей из лодок или с южного берега Лонг-Айленда, высота которого над уровнем моря составляет не более десяти футов. Я некоторое время смотрел на свечение на горизонте и пришел к выводу, что оно вполне могло быть вызвано пуском ракеты. Потом я снова нажал на кнопку замедленного воспроизведения.

Там, где только что было свечение, возник язык оранжево-красного пламени, устремившегося вверх. Даже при замедленном воспроизведении огненный столб поднимался вверх довольно быстро; в нижней его части были видны белые клубы — скорее всего дым. Этот дым хвостом тянулся за огненным столбом. Я посмотрел на Джилл и Бада, но они, судя по всему, еще ничего не заметили. Когда на индикаторе высветилось 20:30:15, я опять нажал на паузу, встал перед телевизором на колени и всматривался в огненный столб до тех пор, пока глаза у меня не заслезились. Потом я присел на корточки и снова нажал на кнопку замедленного воспроизведения.

Теперь я уже не сомневался в том, что именно увидел и что видели две сотни свидетелей, включая капитана Спрака, в показаниях которого я, честно говоря, немного сомневался. Теперь, когда я увидел все собственными глазами, я понимал, почему его так взволновало это зрелище, и мысленно перед ним извинился. Следовало также принести извинения всему американскому народу, только я не знал, кто именно должен это сделать.

Я вспомнил, как Джек Кениг, сидя в своем кабинете и глядя мне прямо в глаза, сказал, что «никакой пленки с записью трахающейся парочки и взрывающегося самолета не существует», не существует и «никакой чертовой ракеты».

Чтоб тебя черти взяли, Джек. И тебя, Лайэм Гриффит! О такой заднице, как Тед Нэш, мне даже и вспоминать не хотелось. Гнусные, лживые ублюдки!

Между тем огненный столб с волочащимся за ним хвостом белого дыма продолжал подниматься и вскоре достиг середины экрана. Джилл как раз в этот момент повернула голову и уставилась на восходящий поток света. В следующее мгновение Бад сел на песок, обернулся и стал через плечо смотреть в том же направлении. Огненный столб на экране становился все ярче, было заметно, что он начал набирать скорость. Я посмотрел на огни самолета, потом быстро перевел взгляд на восходящий световой поток. Экран был слишком велик, а я сидел слишком близко, чтобы вобрать всю картину целиком. Поэтому я поднялся на ноги и снова уселся на кофейный столик.

При медленном воспроизведении звука не было, но он и не был нужен, поскольку я знал, что за всем этим последует. Загипнотизированный происходящим, я впился глазами в экран.

Огненный столб неожиданно резко изменил направление, словно кто-то откорректировал его движение, направив в сторону мигающих сигнальных огней воздушного судна. Клубы белого дыма, тянувшиеся за огненным столбом, тоже резко сместились в сторону, подчеркнув тем самым совершенный маневр.

Несколькими секундами позже в небе возникла яркая вспышка, которая при медленном воспроизведении выглядела довольно странно — казалось, в небе зажегся бенгальский огонь. Через несколько секунд после этого в черном небе стал вспухать, быстро увеличиваясь в объеме, огненный шар, похожий на огромный распускающийся алый цветок. Я взглянул на индикатор времени и нажал на паузу. Было 20 часов 31 минута 14 секунд.

Джилл и Бад в это время уже стояли на пляже в полный рост и смотрели на огненный шар. Нажав на кнопку замедленного воспроизведения, я стал наблюдать за тем, как шар увеличивается в размерах. Я заметил, что горевший самолет действительно все еще продолжал набирать высоту, а потом увидел две струи пылающего топлива, вытекавшего из разорванных баков в океан. Отражаясь в зеркале воды, эти две огненные струи выглядели так, словно они и впрямь поднимались к небу, но на самом деле они были направлены к водной поверхности, словно стремясь воссоединиться со своим отражением в океане. На пленке все это было очень хорошо видно.

Я посмотрел на индикатор времени и примерно через тридцать секунд после взрыва переключил видеомагнитофон в режим нормального воспроизведения, чтобы вернуть звук.

Все на экране стало двигаться с нормальной скоростью, в том числе Бад и Джилл, хотя они-то почти не двигались, а по-прежнему стояли и как завороженные всматривались в то, что происходило в небе. Я видел горящие обломки, падающие с неба в воду. Между тем звук первого взрыва достиг микрофона камеры: это был приглушенный огромным расстоянием негромкий хлопок. Зато второй взрыв, последовавший через пару секунд после первого, прозвучал как удар грома. Я видел, как за долю секунды до того, как звук второго взрыва достиг микрофона, стоявшие на пляже Бад и Джилл почти одновременно вздрогнули.

Я опять включил на замедленное воспроизведение и увидел, что произошло потом. Уцелевшая часть фюзеляжа, непонятно как поднявшаяся еще на тысячу футов, теперь начала падать. Кстати сказать, я не заметил — даже при замедленном воспроизведении, — когда от самолета отделилась носовая часть с кабиной экипажа, зато увидел, как отвалилось левое крыло. А потом вся эта огромная масса устремилась вниз и исчезла в океане.

Небо сразу расчистилось, только кое-где внизу, где горело разлившееся по поверхности воды горючее, виднелись клубы подсвеченного пламенем дыма.

Двое людей на пляже замерли, словно кто-то нажал кнопку «пауза», управлявшую всем миром. Лишь прибой продолжал медленно накатывать на берег, а небо и море окрасились новыми красками.

Я нажал на кнопку «воспроизведение», и прибой стал чаще накатывать на берег, а на поверхности воды заплясали огненные языки.