Я промолчал, но подумал, что Нэшу и Гриффиту следовало иметь в виду такую возможность. Но они, похоже, сосредоточили все свое внимание на мужчине, то есть на Баде. Его подруга, испуганная богатая девушка, интересовала их куда меньше.

Джилл сказала:

— Тогда я еще не была внутренне готова показать им эту копию.

— Я вас понимаю.

Она глотнула воды и добавила:

— Бедный Марк. Бедный Бад. Представляю, как они на меня разозлятся. Правда, по разным причинам.

— Сейчас речь не о них. Мы говорим только о вас — о том, что вы решились на этот поступок, о правде и справедливости.

— Я знаю… Но Бад вполне доволен своей семейной жизнью. Да и Марк тоже. Наш брак его вполне устраивает. — Она помолчала. — Если что-нибудь выплывет наружу, он будет просто уничтожен… унижен, я бы даже сказала, раздавлен…

— Может быть, вы сможете все это как-нибудь уладить? — спросил я.

Она рассмеялась:

— Вы, должно быть, шутите?

— Вовсе нет.

Она отпила еще воды:

— Но ведь есть еще Марк-младший и Джеймс — мои дети.

— Сколько им?

— Тринадцать и пятнадцать. Может, они и поймут меня. Когда-нибудь.

— Когда-нибудь обязательно поймут. Возможно, даже раньше, чем вы думаете.

Она посмотрела на меня и спросила:

— Меня посадят в тюрьму?

— Ни в коем случае.

— Разве я не занималась тем, что на юридическом языке называется «сокрытием улик»?..

— Не беспокойтесь об этом. Власти заинтересованы в вашем сотрудничестве.

Она кивнула и задала очередной вопрос:

— А Бад? У него не будет никаких неприятностей из-за того, что он стер пленку?

— Возможно, и будут. Но власти скорее всего заключат с ним сделку. Думаю, самые большие неприятности грозят Баду со стороны миссис Митчелл.

Джилл вздохнула:

— Арлин превратит его жизнь в ад.

— Не сомневаюсь. Но я бы на вашем месте перестал беспокоиться о других.

Она ничего мне не ответила и молча смотрела на свой дом, внутренний двор и бассейн…

— Это была тюрьма, где я отбывала пожизненное заключение.

Я промолчал. Как я уже говорил, трудно испытывать жалость к богатой девушке, пьющей шампанское на борту собственной яхты — или на бортике собственного бассейна. Но что такое счастливый брак, я знал: счастье супругов не зависит от денег или славы, которыми они обладают. Несчастливые браки — это то, что уравнивает все слои общества.

Она снова заговорила, но как бы про себя:

— Что же мне теперь делать? — Она посмотрела на меня с улыбкой и спросила: — Как вы думаете, я смогу сделать карьеру в кино?

Я улыбнулся ей в ответ, но ничего не сказал и взглянул на часы. Мне нужно было выбраться отсюда, прежде чем черный вертолет ЦРУ приземлится на лужайке возле дома или к нему подкатит автомобиль с приятелями Нэша и Гриффита.

Но и оставить ее в таком состоянии я тоже не мог.

Немного подумав, Джилл спросила:

— Почему же вам понадобилось целых пять лет?..

— Я только что взялся за это дело.

— Понятно… — протянула она. — Вы знаете, когда я узнала, что дело закрыто, то испытала некоторое облегчение. Но и чувство вины.

Потом она опять спросила:

— А когда это дело открыли?

В действительности всего час назад. Но этого ей, конечно, я не сказал.

— Мемориальная служба в связи с пятилетней годовщиной трагедии вызвала новый интерес к этому делу.

— Понятно… — Она посмотрела на меня и спросила: — Вы хотели бы пойти со мной в церковь?

— Гм… Хотел бы, но боюсь, мне уже пора, — ответил я и поинтересовался: — Вы можете еще раз скопировать эту запись?

— Конечно, так же, как скопировала ее пять лет назад. Но в обратном порядке — с видеомагнитофона на видеокамеру. — Она посмотрела на меня и спросила: — Вас что — интересует техника видеозаписи?

— Не только, — сказал я, поднимаясь с места. — Пойдемте, скопируем все-таки эту пленку.

Мы вернулись на кухню, где я взял со стола полицейскую рацию, а потом прошли в гостиную.

Джилл достала из ящика с электронными играми видеокамеру и перенесла ее к телевизору. Я предложил ей помощь, но она отказалась:

— Если хотите, чтобы все получилось как надо, просто спокойно подождите.

Мне, честно говоря, трудно было усидеть на стуле, пока она возилась с уликой века, поэтому я подошел и присел на корточки рядом с ней. Джилл подсоединила камеру к видеомагнитофону кабелем, имевшим два разъема: видео и аудио, — и я задал ей несколько вопросов. Увидев, что я перемотал кассету с фильмом «Мужчина и женщина» на начало, она нажала какие-то кнопки и сказала:

— Теперь то, что записано на видеокассете, которая находится в видеомагнитофоне, будет скопировано на мини-кассету видеокамеры.

— Вы уверены?

— Абсолютно. Хотите, чтобы я проиграла мини-кассету?

— Нет, — ответил я. — Я вам доверяю.

Стоя рядом со мной на коленях, Джилл сказала:

— И правильно делаете. У меня была возможность стереть эту пленку еще пять лет назад. В конце концов, я могла сказать вам, что ее просто не существует. Но ведь я прокрутила ее для вас, а это значит, что я вам тоже доверяю.

— Это хорошо, — сказал я. — Сколько времени потребуется, чтобы скопировать запись?

— Столько же, сколько понадобилось для ее просмотра, то есть около сорока минут. — Может, хотите позавтракать?

— Нет, спасибо. — Мною вновь начал овладевать страх, и я представил себе Нэша с приятелями, подъезжающих к дому. Черт! Зачем я это делаю? Неужели мне так уж нужна копия этой пленки?

— Мы можем ускорить запись, опустив эротические сцены?

— Вы так торопитесь? — спросила Джилл.

— Если честно, то да.

Она повернулась к телевизору, и на экране вновь появилось изображение миссис Уинслоу, занимавшейся оральным сексом с мистером Митчеллом. Стоя на коленях на полу рядом с ней, я почувствовал, что краснею. Но она, казалось, не заметила моего смущения и странно спокойным голосом произнесла:

— Вы уверены, что эту часть копировать не надо?

— Абсолютно.

Джилл включила перемотку, все на экране задвигалось вдвое быстрее. После «испытания женщины на вкус» она переключила видеомагнитофон в режим воспроизведения, и я услышал слова экранной миссис Уинслоу: «Я вся липкая. Давай искупаемся».

Джилл посмотрела на меня и спросила: