двинулась с места. Некоторые были настолько сильно обморожены и так страдали, что просили их пристрелить. Было к тому же опасение появления с тыла красной кавалерии, но, к счастью, этого не произошло, да и скоро из села выехали подводы за отставшими.

До 400 человек обмороженных, и только Офицерского полка, было собрано в одном районе села. Весь незначительный медицинский и санитарный персонал полка, сам едва двигающийся, должен был оказать и раненым, и обмороженным немедленную помощь. Но помогли ему женщины села: они растирали обмороженных снегом, гусиным салом, они согревали их горячим молоком и пищей, которые сносились из всех домов. А через несколько часов они же помогали грузить на подводы пострадавших для отправки их в тыл, заботясь, чтобы в пути им не было бы очень холодно. До 50 подвод, с более чем тремястами человек, выехало по дороге на село Сергиевка.

В последующие дни часть из них вернулась в полк. Их шутя прозвали «мнимо обморозившимися».

16 декабря. Рано утром – подъем. Двум батальонам марковцев (около 500 шт.) с 5 орудиями, при содействии слева конной бригады генерала Покровского, приказано взять находящееся в 10 верстах восточнее с. Шишкина. Назначение для наступления столь незначительных сил в направлении концентрации главных сил противника и притом – наступление в глубь его расположения (село Сухая Буйвола – 10 верст к северу от с. Медведского – занято красными) показалось всем очень странным: половина пехоты отряда оставалась на месте. Кроме того, местные жители говорили, что к красным подошли подкрепления и подвезены снаряды и патроны.

Был мороз, хотя уже и не столь жестокий. Легкий туман. Колонна марковцев, под командой полковника Булаткина, тронулась за походной заставой. Не доходя полутора верст до села, застава была обстреляна охранением противника из-за каменного забора, но атакой моментально сбила его.

В это время из села выходили и разворачивались, занимая позиции перед селом и в огородах вправо и влево от него, массы красных. На ходу развернулись и марковские батальоны. Красные открыли сильнейший пулеметный, ружейный и артиллерийский огонь. Марковцы, хотя и поддержанные своими батареями, вынуждены были наступать перебежками. Противник не выдержал, стал отходить, но, видимо, преднамеренно, т. к. в самом селе он сразу же стал оказывать серьезное сопротивление, так же как и в огородах, цепляясь за каждый дом, за каждую изгородь. С церковной колокольни строчили два его пулемета. Продвижение шло медленно, но тем не менее противник принужден был очистить почти половину села, отойти за ложбину, его пересекающую, и даже оставить свою батарею, попавшую под обстрел. Но… приказание: «Немедленно отходить».

Оказалось, что противник глубоко обходит полк слева. Наступавшая там конная бригада была опрокинута красными, перешедшими в контрнаступление с трактором, вооруженным пулеметами. Из-за складки местности не сразу был замечен этот обход.

Отход марковцев происходил в крайне тяжелых условиях, под непосредственным давлением перешедшего в наступление в селе противника. Пал убитым героический, энергичный и распорядительный полковник Волнянский. Его едва успели вынести. Батальоны несли жестокие потери.

Окружение их в селе не произошло лишь благодаря высокой жертвенности батарей. Они повзводно, поорудийно, до последней возможности, не обращая внимания на рвущиеся вокруг снаряды, на пули, сдерживали красных. У одного орудия пал сраженный снарядом исключительный во всех отношениях по своим высоким качествам командир 1-го артиллерийского дивизиона полковник Миончинский, сподвижник генерала Маркова, славный доброволец. (Полковники Миончинский и Волнянский были похоронены в склепах Кубанского Войскового собора, где лежали генерал Алексеев и полковник Гейдеман.)

Оставив село, марковцы остановились на линии того каменного забора, откуда начали наступление. Бой, однако, кончался не для всех рот. На самом правом фланге полка, по огородам, наступала 12-я рота. Она дошла до ложбины, пересекавшей село, когда услышала стрельбу слева и сзади себя и остановилась. Вскоре увидела и заходящую ей в тыл от села цепь. Красные! Заместивший тяжело раненного командира роты капитана Пиллера[247] капитан Залесский[248] повернул роту в обратном направлении и атаковал обходящую цепь красных. Красные не знали о роте, находящейся у них в тылу, и были ошеломлены ее появлением. Моментально около 100 человек было взято в плен. Один из красных сказал:

– Зачем вы нас берете в плен, когда вы сами в плену? Ваша кавалерия уже давно отступила, и все ваши ушли из села. Отходите скорей, а попадетесь – и вас и нас расстреляют.

Только теперь рота поняла, в каком положении она оказалась, и только в этот момент прибежал совершенно обезумевший и запыхавшийся связник с запоздалым приказанием отходить.

Капитан Залесский собрал роту и с пленными повел ее по огородам в тыл, и когда рота была уже на линии западной окраины села, она вдруг натыкается на лежащую густую цепь красных. Шедшие впереди роты пленные, попав к своим, мгновенно разбегаются, а красная цепь, повернув назад, встречает роту огнем в упор. Рота бросается в штыки…

Поручик Петушков бросается с криком: «Боже, Царя храни» – и падает заколотым. Свирепая схватка роты в 50 человек с массой красных, штыковая и огневая…

В это время остановившиеся другие роты обнаруживают отсутствие 12-й роты. На шум идущего в огородах боя высылается рота, и она принимает на себя пробившихся 25 человек. Это было уже наступающей ночью.

Все роты в сборе, но батальоны почему-то продолжают стоять на месте и даже выставили охранение. До красных несколько сот шагов. Редкая перестрелка. Усталые, голодные, морально потрясенные и ко всему – на холоде, марковцы лежат на мерзлой земле час, другой… Почему их держат здесь? Или наутро повторение атаки? Разрывается бомба – один убит, четверо ранено, несколько контужено. Вторая – один тяжело ранен, несколько контужено. Противник стрелял без бомбомета.

Наконец получено приказание: возвратиться в с. Медведское. Молчаливо, бездумно, машинально шли роты с сильно поредевшими рядами: свыше 200 человек из 500 потеряли оба батальона. Около полуночи пришли они в Медведское и уснули мертвым сном.

А из села опять уходил большой транспорт с ранеными и с ним полковник Булаткин, испытывающий острую боль в обмороженных ногах, которую он напрасно хотел побороть в течение суток.

17 декабря. Утром на рассвете началась стрельба в сторожевом охранении, которое нес Кубанский стрелковый полк. Противник наступал широким фронтом с охватом села справа и слева. Туман позволил ему подойти почти вплотную. Стрелки не смогли сдержать противника и скатывались с бугров в село. Красные следовали по пятам.

Когда марковцы, сонные, на ходу натягивающие на себя шинели и снаряжение, выскакивали из домов, пули уже роем носились по улицам. Батальоны приняли бой на улицах, в огородах и