– Ну и отлично! Садись, позавтракаем.

Вырвавшаяся из объятий полковника покрасневшая Яна подошла к Младе, взяла ее за руку.

– Все хорошо?

– Как в сказке со счастливым концом, – улыбнулась Млада. – Не хочется просыпаться, если это сон.

– Как ты думаешь, – понизил голос Тарасов, подходя к Андрею, – нас не просто так вытащили из петли? Не потребуют платы?

– Это не те люди, – осторожно возразил Данилин.

– Дай бог, как говорится, только я совершенно точно знаю, что за все надо платить. Ты что-нибудь слышал о Духовно-Родовой Державе Русь?

Андрей задумался.

– Пару раз мне попадались брошюрки с интересной информацией о существовании определенной структуры… Существует несколько славянских центров, союзы и общины… Вполне возможно, что все они объединены в единую систему, эту самую Державу. А что?

– Этот парень, что нас освободил…

– Лихарь.

– Он из рати Рода, витязь. Слышал что-нибудь о такой рати?

– Нет.

– Это мне наш хозяин сказал, Гостомысл. Он ждет нас после завтрака в соборной.

– Что ж, там все сразу и выяснится.

– Соборная – это его кабинет, что ли?

– Узнаем.

– Мужчины, завтрак стынет, – с притворной строгостью сказала Млада.

– Садимся, – сразу согласился Тарасов.

Они сели за стол, способный уместить не менее десяти едоков.

– Наверное, у хозяина большая семья, – предположила Яна.

– Скорее трапезная рассчитана на множество гостей, – ответил Тарасов. – Если бы здесь жила большая семья, мы бы то и дело сталкивались с домочадцами.

– Может быть, они не хотят стеснять нас. Да и утро еще…

– Может быть. – Владислав потер руки, оглядывая стол. – Приступим, гости дорогие, что-то я проголодался.

На столе дымились четыре керамических сосуда с яствами. В первом была вареная картошка с маслом, во втором овсяная каша, в третьем тушеные овощи, в четвертом жареные грибы. Кроме того, здесь стояли блюда с маринованными огурчиками, квашеной капустой и солеными груздями, а также салаты из свежих – как только что с грядки – овощей, из корней лопуха и вяленой рыбы, из крапивы и сельдерея и баклажанная икра. Плюс горка блинов, сметана, варенье и мед. Плюс самовар и чайник.

Тарасов поймал вилкой груздь, положил в рот, проглотил и сказал, закатив глаза:

– Уму непостижимо! Пожалуй, я бы не отказался здесь пожить пару недель.

Остальные засмеялись и принялись накладывать себе кто что хотел, почувствовав себя свободно и легко, как дома.

Завтрак закончился чаепитием. Но пресыщения едоки не ощутили, организм каждого воспринял еду как нерасслабляющий добрый дар, вливающий силы и бодрость духа.

Пришла та же пожилая седая хозяйка, а может быть, домработница, которую звали Аглая, очень подвижная и быстрая, и поблагодарившие ее за изумительно вкусную еду женщины начали собирать посуду со стола, чтобы отнести на кухню и помыть.

– А вас ждет Владыко Сварг, – сказала седая со значением. – Пройдите в соборную.

– Значит, Гостомысл тут не главный? – поинтересовался Тарасов.

– Гостомысл – заботник, а Владыко – Белый волхв, Хранитель Рода. Он хочет побеседовать с вами.

– Во как! – пробормотал Владислав, встретив взгляд Андрея. – За что же это мы удостоены такой чести?

– Где ваша соборная? – обратился полковник к Аглае.

– А наверху, в маковке, по лесенке подниметесь, минуя спаленки.

– Неудобно в халатах-то идти…

– Сейчас принесу одежу, – засуетилась Аглая, исчезая, и вскоре принесла выстиранную и поглаженную одежду мужчин. Тарасов и Данилин переоделись.

– Даже дырки зашили… – пробормотал Владислав. – Что значит – русское гостеприимство.

– Гостеприимство не имеет национальности, – улыбнулся Андрей. – Но наши предки, по отзывам чужестранцев, действительно славились гостеприимством.

По винтовой лестнице они поднялись на третий уровень терема, в «маковку», как сказала хозяйка, и вошли в просторную комнату с закругленными стенами, которую занимал большой круглый деревянный стол и с десяток деревянных же кресел с резными спинками. Навстречу гостям поднялись двое: сам Гостомысл, высокий, крепкий, сильный, одетый в серую рубаху с шитьем, подпоясанную витым синим шнуром, и такой же высокий, могучий телом, но совсем седой, с длинной белой бородой, темнолицый старец, глаза которого светились как два чистейшей воды аквамарина. Кроме белой рубахи, на нем был необычного покроя пиджак без воротника, синего цвета, с орнаментальным шитьем, и такие же штаны.

Хозяева поклонились.

Тарасов и Данилин ответили тем же.

– Присоединяйтесь, други, – сказал Гостомысл, – побеседуем, рассеем темь непонимания. С вами хочет погомонить сам Хранитель Рода.

Седой старец с молодыми глазами огладил бороду, оценивающе глянул на застывших гостей, кивнул.

– Сядем.

Все сели.

Андрей почувствовал стеснение, сердце заработало чаще, в душе поднялось волнение. Не каждый день встречаются на пути мудрые люди, а тем более волхвы.

– Прежде всего прошу не обижаться, родовичи, – начал Владыко звучным сильным голосом, без всяческой старческой хрипоты, – ежели я буду звать вас на «ты». И даже не потому, что мы к этому привычны, а потому, что местоимение «вы» обезличивает человека, лишает его индивидуальности. Оно должно обозначать лишь количество. С помощью «вы» нас когда-то трагически разделили на близких и далеких, своих и чужих, врагов и друзей, а между тем «вы» с праязыка означает «тьму». Издревле на Руси родовичи «тыкали», говорили друг другу «ты», подчеркивая внутреннюю значимость собеседника. Это уж в христианские времена пришло обесценивающее «вы», с перевернутым смыслом ложного уважения. Понимаю, что у вас накопились вопросы к нам, и смиренно жду их. Начинайте.

Владислав и Андрей покосились друг на друга.

– Вопросов действительно много, – сказал Тарасов. – Но начать нужно с главного: что происходит? С нами, вокруг нас, с Русским орденом, со страной, наконец.

– Что ж, вопрос и впрямь важный, – согласился Белый волхв. – Позвольте начать издалека.

Десятки и даже сотни тысяч лет на Земле существуют тайные организации: ордена и союзы магов, колдунов и шаманов, бессмертных жрецов, сверхученых, овладевших секретами более древних цивилизаций, а также представителей иных рас, населявших нашу планету до человека, и чужепланетян. Эти ордена стремятся управлять развитием человечества согласно своим целям и пониманию прогресса, отрицая то безусловно божественное, что заложено в человеке. А именно – свободный выбор и полную ответственность за свой выбор. Или, как сейчас принято говорить, свободу воли. Хотя надобно знать, что слово «свобода» – также термин перевернутого смысла, внедренный не только в русский язык, но и в сознание народа существующей ныне Криптосистемой управления человечеством.