Первым делом в заливе, где об эту пору обычно сбиваются косяки, вырубают на расстоянии пятидесяти саженей друг от друга две проруби длиною в сажень, а затем между ними долбят проруби поменьше, размером в два фута, так, чтобы две большие проруби располагались как бы на противоположных сторонах четырехугольника.

Вырубленные куски льда ставят у прорубей на ребро, чтобы идущий по льду человек вовремя заметил опасность.

Под лучами солнца эти расставленные на ледяном поле квадраты кажутся издали гигантскими сверкающими алмазами.

Рыбаки подтаскивают длинную, прочную сеть к большой проруби - той, что дальше от берега, и, размотав оба ее конца, привязывают их к двум длинными, чуть ли не трехсаженным жердям. Один из рыбаков проталкивает жердь подо льдом вместе с привязанной к ней сетью, а другой уже поджидает наготове у малой проруби и, как только показывается конец жерди, проталкивает ее к третьей проруби, где изготовился третий парень. То же самое проделывают и с другим концом сети, по другую сторону четырехугольника, покуда обе жердины с обоими концами сети не сойдутся у другой большой проруби - той, что ближе к берегу.

Сеть, низ которой грузилами оттянут ко дну, а верхний край идет под самой поверхностью льда, образует идеальную ловушку для пленников, заключенных внутри этого четырехугольника.

А пленников должно собраться немало. Сомы и судаки поднимаются с илистого дна и подплывают к прируби глотнуть кислорода. Рыбье племя в это время года празднует свадьбы; для холоднокровных наступает жаркая пора любви; ведь прочный ледяной свод надежно защищает их от враждебных стихий... однако не спасает от человека.

Сейчас лед оборачивается для них гибелью.

Когда рыба заметит опасность, бежать уже некуда: сеть все плотнее охватывает ее кольцом. Выскочить поверх сети тоже не выскочишь - лед не пускает. И осетры не могут спастись даже своим испытанным приемом: мощным хвостом выбить в иле канавку и уйти под сетью - поскольку беспокойно мечущаяся рыбья мелочь увлекает их за собой.

А рыбаки - человек двадцать, - ухватившись за веревки, привязанные к концам сети, начинают постепенно вытягивать из-подо льда и самую сеть.

Напряженные усилия двух десятков людей яснее ясного говорят о том, какой груз приходится им тащить - по весу, должно быть, несколько центнеров.

Большая прорубь оживает. Теснимая со всех сторон масса рыбы беспокойно устремляется к единственно свободному отверстию - навстречу собственной гибели.

Какие только головы и пасти не высовываются из воды наружу; прозрачные плавники, рыбьи хвосты, чешуйчатые и гладкие, голубые, зеленые, серебристые хребты - все теснится и ищет выхода. А время от времени среди них мелькнет "акула Балатона" - сом в несколько пудов весом; разверстая пасть с усами наподобие крысиных хвостов глотнет воздуха и опять скрывается под водой. Мощная рыбина отвесно уходит вниз, все еще надеясь на спасение.

Трое парней под командой ватажного, вооружившись большими саками, вычерпывают кишащую у края проруби живую массу прямо на лед, где, сваленная в кучу, прыгает, ползет, топорщит жабры рыба. Со льда, сколько ни прыгай, податься некуда: все малые проруби надежно закрыты уложенными на место ледяными плитами.

И начинаются пляски ведьм! Карпы, широко разинув рты, лихими прыжками мечутся в стороны, отчаявшиеся спастись щуки змеями извиваются средь сотен и сотен беспокойных карасей и окуней. Огромным сомам помогают выбраться из проруби, подцепив их крюками за жабры; выброшенные на лед, они лениво утыкаются бесформенной головой в гладкую поверхность, мощными взмахами хвоста расшвыривая по льду всякую рыбью мелюзгу.

Ледовое поле вокруг большой проруби обрастает густым барьером. Сазаны скачут по льду проворно, что твои землеройки. Никто и не думает за ними гоняться: скачи не скачи - далеко не ускачешь. Рыбы не столь резвые грудой застывают на льду.

- Я же говорил, жди богатого улова! - довольным басом рокочет старый рыбак. - господин Леветинцский всюду за собой удачу на веревочке водит. Теперь только и осталось, что царь-рыбу поймать.

- Похоже, она уже попалась, - говорит один из парней, которые тянут сеть: он стоит первым с краю, у воды. - крупная рыбина бьется, сеть так ходуном и ходит, обеими руками еле удерживаю.

- Да вот же она! Кричит другой рыбак, который только что успел зачерпнуть полный сак рыбы.

Огромная, как у крокодила, нежно-серебристая голова показалась из воды; разверстая пасть обнажает два ряда острых, как у каймана, зубов и четыре цепляющихся один за другой клыка, каким мог бы позавидовать даже тигр. Такая голова способна внушить уважение. Рыбину эту по праву называют царем, королем: нет во всем озере ей равных, даже среди сородичей судаков.

- Вот он, держи его! - вскричали разом еще трое. Однако мощная рыбина вновь скрылась под водой, и тогда-то начался самый волнующий этап лова.

Словно бы заманенный в западню, король отдал приказ остаткам своей лейб-гвардии в последней схватке пробиться во что бы то ни стало - такому ожесточенному нападению подверглась вдруг сеть. Боевые отряды щук, сомов, сазанов очертя голову ринулись в надежде прорвать туго натянутую сеть, выныривающих рыбных голиафов приходилось глушить дубинами. Рыба вошла в раж, холодная кровь вскипела, побуждая к героическим подвигам; балатонские обитатели взбунтовались против узурпаторов и вступили с ними в схватку. Конечно, схватка закончилась гибельным поражением бунтовщиков. Оглушенные дубинками сомы недвижно валялись на льду, сеть выплескивала из воды вытесненных на поверхность великолепных белых судаков, и лишь король-судак затаился.

- Неужто опять ушел? - бурчит старый рыбак.

- Нет, он еще здесь, - сквозь зубы цедит парень, что сводит сеть. - Руки чувствуют, как он бьется. Как бы только сеть не порвал.

Рыбы было выловлено невероятное количество, она громоздилась повсюду, некуда было ногу поставить, чтобы не оскользнуться о рыбьи спины.

- Братцы, беда! - испуганно вскрикнул крайний парень. - Сеть порвана!

Сеть еще наполовину оставалась под водой.

- Тащи! Взревел ватажный, и рыбаки изо всех сил рванули за веревку. Вся остальная рыба вывалилась наружу вместе с сетью. Тут был и король-судак - превосходный экземпляр весом более сорока фунтов: такие попадались раз в двадцать лет, да и то в дедовские времена. Мощной головой судак действительно сумел порвать сеть, но колючими плавниками застрял в ячеях, и это помешало ему уйти. Когда его вытащили на лед, он с такой силой ударил хвостом, задев одного из рыбаков, что тот растянулся плашмя. Однако это оказалось его последним подвигом: в следующее мгновение король-судак валялся бездыханный. Живого судака еще ни одному из рыбаков не доводилось держать. Говорят, стоит его вытащит из воды, как у него тотчас же лопается воздушный пузырь.

Поимка царь-рыбы доставила рыбакам больше радости, чем весь остальной обильный улов. За этим злодеем давно уже охотились: он имеет скверную привычку поедать лишь себе подобных, чем и завоевал свое прозвище "судак-король". Когда его распотрошили, то обнаружили в его алчной утробе недавно заглоченных четырех крупных судаков. Слой жира - дивного золотого цвета - был, как у поросенка, а мясо белизною напоминало тонкое полотно.