– Не будет скандала…

– Конечно, будет! – прервала она его, рассердившись на его недальновидность. – В Лондоне об этом хватит разговоров на целый год. Да и дешевые газетенки станут раздувать сплетни.

Теперь Эдвард был лордом Уайтхэвеном, а газеты, которые нравится читать слугам, обожают печатать статьи про любовные дела аристократов.

– Ты не думаешь, что Эмили заслуживает свободы? – спросил он, еще больше нахмурившись.

Августа пропустила мимо ушей его слабый призыв к справедливости.

– Она как-то может тебя заставить?

– Она хочет, чтобы я подписал документ, в котором наш брак признается фиктивным.

– А если ты не подпишешь?

– Тогда ей будет труднее настоять на своем.

– Вот и прекрасно. Нам не о чем беспокоиться. Не будем больше затрагивать эту неприятную тему.

– Но…

– Скажи ей, что никакого аннулирования ей не видать. Я не потерплю разговоров об этом.

– Хорошо, мама.

Ее удивила такая быстрая капитуляция. Хотя последнее слово всегда оставалось за ней, обычно он сопротивлялся дольше. Наверное, его заботит что-то другое.

– В чем дело, Тедди? – спросила она более мягким голосом.

Эдвард тяжело вздохнул.

– Хью мне кое-что рассказал.

– Что именно?

– Он утверждает, что Мики убил Солли Гринборна.

Августа почувствовала, как по ее спине пробежал холодок возбуждения.

– Как это? Солли переехал экипаж.

– Хью говорит, что Мики его толкнул под колеса.

– И ты ему веришь?

– В тот вечер Мики был со мной, но он мог отлучиться на несколько минут. Так что это вполне возможно. А как думаешь ты, мама?

Августа кивнула. Мики опасен и смел, поэтому от него исходит такой магнетизм. Он действительно способен на убийство, и это сойдет ему с рук.

– Мне трудно поверить, – сказал Эдвард. – Я знаю, что Мики в каких-то отношениях бывает грубым и злобным, но чтобы убить…

– Но он может убить, – сказала Августа.

– Почему ты так уверена?

У Эдварда был такой жалкий вид, что Августе захотелось поделиться с ним своей тайной. Но разумно ли будет признаться ему? В любом случае вреда не будет. Возможно, даже пойдет на благо. От слов Хью Эдвард сейчас задумчивее обычного. И он может серьезнее отнестись к этому вопросу. Она решилась.

– Мики убил твоего дядю Сета, – сказала она.

– О боже милосердный!

– Задушил его подушкой. Я поймала его за этим.

Вспомнив ту сцену, Августа почувствовала прилив крови и жар между ног.

– Но зачем Мики было убивать дядю Сета?

– Чтобы побыстрее раздобыть те винтовки для Кордовы, разве не помнишь?

– Я помню, – ответил Эдвард и некоторое время молчал.

Августа прикрыла глаза, вспоминая долгое и дикое объятие Мики в комнате с мертвецом.

Заговорив, Эдвард вырвал ее из задумчивости:

– А ты помнишь того мальчика, Питера Миддлтона?

– Конечно. – Августа никогда не забывала того, чья гибель темной тенью постоянно висела над их семейством. – А что с ним?

– Хью говорит, что его тоже убил Мики.

А вот эти слова потрясли Августу уже по-настоящему.

– Что? Нет… не верю.

Эдвард кивнул.

– Он специально держал его голову под водой и утопил.

Августу ужаснула на столько мысль об убийстве, сколько предательство Мики.

– Хью, наверное, сам это все придумал.

– Он говорит, что Тонио Сильва видел, как это происходило.

– Но это значит, что все годы Мики сознательно нас обманывал!

– Мне кажется, так и есть, мама.

С нарастающим страхом Августа поняла, что у Эдварда есть причины доверять Хью.

– Почему ты вдруг поверил Хью?

– Потому что я кое-что знаю. А Хью не знал, и это подтверждает его слова. Понимаешь, Мики украл деньги у одного из учителей. Питер об этом знал и грозил рассказать. Мики нужно было как-то заставить его молчать.

– Мики всегда не хватало денег, – вспомнила Августа, но недоверчиво покачала головой. – Получается, все эти годы мы считали…

– Что Питер погиб по моей вине, – закончил за нее Эдвард.

Августа кивнула.

– И он специально свалил вину на меня. У меня это в голове не укладывается, мама. Я-то думал, что я убийца, а Мики знал, что это не так, но ничего не говорил. Разве это не предательство нашей дружбы?

Августа с сочувствием посмотрела на сына.

– И что теперь, ты порвешь с ним отношения?

– Наверное, придется, – с грустью в голосе ответил Эдвард. – Хотя, если на то пошло, он мой единственный друг.

У Августы на глазах наворачивались слезы. Они сидели, смотря друг на друга, и размышляли, что же с ними случилось и почему.

– Двадцать пять лет мы считали его другом семейства. А он оказался чудовищем, – сказал Эдвард.

«Чудовище, – подумала Августа. – Да, настоящее коварное чудовище».

И все же она любит Мики Миранду. Даже несмотря на то, что он убил троих человек. И несмотря на то, что он обманывал ее. Если бы он сейчас, в этот момент, зашел в комнату, она бы с удовольствием бросилась в его объятия.

Посмотрев на сына, Августа поняла, что Эдвард испытывает примерно те же чувства. Она знала это сердцем, но сейчас это подтвердил и ее разум.

Эдвард тоже любит Мики.

Мики был озабочен. Он сидел в гостиной клуба «Коуз», курил сигару и размышлял, чем же он обидел Эдварда. В последнее время Эдвард его избегал, не посещал клуб, не заезжал в заведение Нелли и даже не появлялся в гостиной Августы к чаю. Мики не видел его уже целую неделю.

Он спросил Августу, в чем дело, но она сказала, что не знает. Она и сама как-то странно держалась с ним, и он подозревал, что они что-то скрывают от него.

Такого не было двадцать лет. Правда, Эдвард порой обижался на него за что-то, но дулся не более дня-двух. Сейчас это было серьезнее, что ставило под угрозу получение денег для гавани Санта-Марии.

За последние десять лет Банк Пиластеров выпускал кордовские облигации примерно раз в год. Какая-то часть полученных денег пошла на строительство железной дороги и развитие шахт; какие-то просто представляли собой заем правительству Кордовы. Все они прямо или косвенно способствовали увеличению благосостояния семейства Миранда, и Папа Миранда теперь считался самым влиятельным человеком в Кордове после президента.