– Ольга Павловна…

– Т-с-с… – она поднесла указательный палец к губам. – Спите. Всё хорошо. Я поставила будильник. Прозвонит через два часа.

– Ольга Павловна, подождите, я отвезу вас… Я уже почти, – снова поднял руку, до половины, ноги пока не двигались.

– Нет-нет, – она быстро и как-то лихорадочно, словно это была дрожь, затрясла головой. – Хватит уже всем из-за меня…

Положила телефон на журнальный столик. Выпрямилась.

«Куда ты собралась?» – подумал Алексей.

– Вот ещё что, – добавила Ольга. – Назовите её Вангой. Её мало кто так зовёт. Скажите, что от меня. И что её сумочка со мной. Она сразу поймёт.

Ольга была одета. И с ней была сумочка. Не её. Та, другая, которой она обменялась в спа-салоне. Судя по всему, с этой самой Вангой. Дальше Ольга совершила ещё более странную вещь: она забрала с каминной полки большую коробку спичек для растопки, длинные, баснословно дорогие спички – аналог наших отечественных охотничьих, – которые не гаснут на ветру, и положила их в сумочку.

Орлов был большой поклонник рыбалки и охоты, снасти, охотничьи ружья, хранившиеся в доме, также были баснословно дорогими.

«Куда ты?» – снова мелькнуло в голове у Алексея.

Ванга… В спа-салоне на её лицо была наложена косметическая маска, но… Не её ли вместе со следователем привозил адвокат Орлова? Алексею это нравилось всё меньше, и собственная неподвижность нравилась всё меньше.

– Хорошо, я понял, – сказал Алексей и указал на журнальный столик. – Подвиньте ближе.

Ольга покачала головой, теперь медленно, словно ей это давалось нелегко; и немного горькая улыбка далась нелегко:

– Скоро вы сможете сами двигаться. А сейчас спите.

– Ольга…

Она кивнула:

– Запомните: её сумочка со мной. Пусть ищет. – И вдруг улыбнулась. – Алёша, вы очень хороший. Спасибо вам большое.

И ещё раз воспользовалась его беспомощностью. Наклонилась и быстро поцеловала его в щёку, чуть пониже виска. И ушла, не оборачиваясь. Спустилась в гараж, и Алексей услышал, как она завела двигатель своего автомобиля.

Она подъехала прямо к дому. Остановилась и выключила двигатель. Солнце поднялось уже достаточно высоко, и день обещал быть жарким. Но пока дела обстояли не так. Стрёкот насекомых в высокой траве, и всё ещё утренняя свежесть от реки. Рыжий котёнок играл на крыльце, развлекаясь ловлей мух. Завидев Ольгу, он затаился, но потом ветерок прошелестел по террасе оброненным конфетным фантиком, и котёнок решил, что это заслуживает гораздо большего внимания. Мадам была здесь. Сидела в плетёном кресле, подставляя лицо ласковому весеннему солнышку. Услышав, что у ворот остановилась незнакомая машина, она чуть отклонилась в кресле, приветливо вглядываясь, кто бы мог пожаловать в гости.

Ощущение, что здесь ничего не изменилось, снова грозило приступом дурноты. Ольга недолго помедлила и вышла из автомобиля. Всё же взялась рукой за дверцу, чуть покусала губу, обернулась и изобразила на лице такую же приветливую улыбку.

– Можно к вам? – голос прозвучал мягко, дружелюбно, даже бодро; голос соседки-дачницы. – Доброе утро! Елена Павловна? Я Ольга Орлова, у нас с вами есть общий знакомый…

– Бог мой, Оленька, – прервала её Мадам; на открытом добродушном лице лишь искренняя радость и изумление. – Это ты? Что ты здесь делаешь, девочка?! Это ведь ты, верно?

Ольга почувствовала слабость в ногах. Одни только демоны и людоеды. И ведь это всё ещё ничего не значит – человек имеет полное право заботиться о своих близких.

– Верно, – подтвердила Ольга. Широко улыбнулась: – Я живу тут недалеко.

– Ах, ну да…

– Еду сейчас с реки, гляжу, думаю, вы – не вы… А как вы меня узнали?

– Сразу! По фотографиям, – Мадам поднялась к ней навстречу. – Он много раз мне показывал. Чего там стоишь? Заходи, проходи в дом, милая.

Ольгины ноги всё же словно приросли к земле, словно внутри неё была проведена красная черта, которую сейчас придётся переступить.

«И мне он показал фотографии, – чуть снова не начала кусать губу – движение, забытое с детства, навсегда похороненное в нём. – Скан паспорта. Только я не узнала. Признаться, и сейчас не узнаю».

Но она явилась сюда не для рефлексий. Рыжий котёнок, вполне вероятно, далёкий праправнук того самого подлеца и шпиона, вернулся, неудачно затормозив на лапах, шлёпнулся с крыльца. Ольгина улыбка вернулась, а ноги оторвались от земли.

– Я на пару минуточек…

– Проходи, присаживайся, в ногах правды нет, – гостеприимно затараторила Мадам. – Ты завтракала?

– Да, спасибо.

– Вот и кофе уже поспел, – на газовой горелке во дворе стояла большая кофеварка Bialetti. – Это он меня научил.

У Ольги защемило сердце – её писака обожал кофеварки Bialetti и даже как-то хвастался, что и своей Мадам такую же подарил. Но как можно быть такой слепой? «Успокойся, – остановила себя Ольга. – Часто люди знакомят своих любовниц со своими уборщицами? Не часто. Наверное, вообще, никогда».

– Да уж, он с этими кофеварками, как ребёнок прямо, – призналась Ольга.

Мадам тепло улыбнулась упоминанию о своём работодателе и на миг помрачнела:

– Беспокоюсь я о нём…

«Я тоже», – чуть было не сказала Ольга, а Мадам шагнула к ней навстречу:

– Ну, вот, наконец познакомились лично, – она широко развела руки в стороны. – Дай, я тебя хоть обниму, девочка.

И опять внутри Ольги начала натягиваться струна, и муть поднялась из желудка, вызывая новый приступ головокружения, – насколько же ко многому мы оказываемся не готовы! У Ольги хватило сил не отстраниться, когда Мадам обняла её, она почувствовала панику и одновременно желание сделать встречный жест, почувствовала её запах, и ноги всё же чуть не подкосились, и ничего, кроме теплоты и искренней заботы, в её объятии не было. Как такое возможно?

«За это он так привязался к тебе?» – подумала Ольга. Но слабость в ногах и приступ дурноты уже проходили. Она посмотрела прямо в ясные, чистые, без каких-либо прячущихся в уголках теней глаза Мадам, и сказала:

– Да. Вот и познакомились.

Уселась на предложенное ей такое же плетёное кресло у пластикового столика – судя по всему, она здесь не первый гость. И пока Мадам отлучилась в дом за чашкой для Ольги, раскрыла свою сумочку, достала эту коробку с охотничьими спичками. Положила на стол рядом с собой. Кое-что здесь всё-таки изменилось, в этом месте, которое она когда-то так любила: камеры наблюдения, они тут повсюду, и, скорее всего, её уже обнаружили. Телевизор, огромная панель-плазма, её тогда тоже не было. Приятные умиротворяющие звуки – шум прибоя, на экране волна накатывает на берег. А в кронах деревьев, как всегда, галдят птицы.

Мадам вернулась. Ольга посмотрела на поднос – гжель, чашка на блюдце, вазочка с конфетами, печенье.