– Какое? – В голосе Павла слышались нетерпение и возбуждение.

– То, о чем я уже просила. Расскажешь мне во всех подробностях одну из своих фантазий. Каждую деталь. Абсолютно все. Но… тебе нельзя будет прикасаться ни ко мне. Ни к себе.

Павел сглотнул. У Вики все внутри сжалось от этого движения. Волна возбуждения хлынула вниз. Чтобы отвлечься, Вика потянулась к бардачку. Дрожащими пальцами открыла.

Наружу посыпались какие-то фотографии. Вика бросилась их собирать. А Павел застонал.

– Ты решила меня добить?

Вика выпрямилась на сидении.

– Что такое?

– Сначала условие спора. Теперь – эта поза, как будто… Короче, неважно.

Вика довольно улыбнулась, заметив румянец на его щеках:

– Какой ты, оказывается, скромник. О…

Она взглянула на фотографии.

– Ты действительно был у меня дома…

– Да.

Еще одно качество, безумно привлекающее ее в Павле. Он просто признался. Без отговорок. Вика рассматривала старые фотографии, погружаясь в прошлое.

– Я уже и забыла, какими мы были… Кстати, это и есть Кристина. – Вика показала Павлу фотографию.

Он равнодушно мазнул взглядом по снимку и вернулся к дороге.

– Вообще, она была настоящей оторвой. Даже удивительно, что она к нам так относилась. Она с мальчишками дралась. А это – Света. Такая хитруля. – Вика немного грустно улыбнулась. – Перед ее обаянием никто не мог устоять. Ой, а это настоящий компромат.

Павел сразу же повернулся к ней:

– Где?

Вика показала фотографию, где была щедро разукрашена Леной и ее японской косметикой. Павел, нахмурившись, рассматривал фото. Вика видела, что он не узнает ее. Она постучала пальцем по тонкой фигурке в белом. Брови Павла поползли вверх.

– А ты не слабо развлекалась, да?

– О, поверь, я бы тебя удивила.

– Не сомневаюсь. Я бы ходил за тобой, как приклеенный.

Вика покачала головой:

– Ты бы меня ненавидел.

Вика рассматривала саму себя двадцатилетней давности. За слоем косметики ее невозможно было узнать. Абсолютно белое лицо. Обведенные черным глаза. Такого же цвета губы и скулы. Она действительно казалась ожившим трупом. Но удивительным было то, что некоторых ей все же удалось напугать.

– С чего ты взяла?

Вика пожала плечами и взяла другой снимок.

– Самые популярные мальчики меня терпеть не могли. А ты был очень даже популярным.

– Они тебя доставали? – Павел хмуро смотрел на дорогу. – Ты думала, что и я тебя ненавижу. А на деле просто пытался привлечь твое внимание.

Вика перебирала фотографии.

– По сравнению с некоторыми из них ты был милым зайкой.

– Просто назови имена и фамилии.

Вика рассмеялась.

– Я ему отомстила. О, а вот и он. – Вика ткнула пальцем в мальчика на снимке. – Саша. Тот еще козел. В него и была влюблена Кристина.

– Что он делает на фотке вместе с тобой?

– Это наша команда на олимпиаде по литературе. Я, Света, Саша и Коля. Коля был нормальным. Значит, ты стащил фотографии?

Паша лукаво улыбнулся:

– Не только их. – Он потянулся к бардачку и вытащил ее подвеску.

Тонкая цепочка зацепилась за черную бархатную коробочку, и та упала прямо Вике на колени. Она отложила фотографии и взяла коробочку в руки. Павел резко затормозил и съехал на обочину.

Вика покрутила коробочку в пальцах. Павел развернулся к ней. И снова лицо как будто окаменело. Никаких эмоций. Только на лбу вздулась вена. И крошечные капельки пота на висках. Вика бы и не разглядела их, если бы ни фары проезжающей мимо машины.

– Я планировал вчера. То есть… Еще десять лет назад. Но решился вчера. А ты поехала развлекаться.

– Я заслужила маленький отдых.

– Да. Со мной.

– С тобой я не отдыхаю.

– Ты станешь моей женой.

Сердце тяжело бухнуло в груди. Остановилось. Еще раз бухнуло. И снова замерло, пульсируя. Он не спрашивал, не предлагал. Просто утверждал.

– Разве ты не должен спросить?

Павел наклонился к ее уху, обжигая дыханием и касаясь губами мочки, прошептал:

– Вы, Виктория Сергеевна, сами учили нас быть увереннее у доски. И задавать вопросы, когда мы чего-то не понимаем. Сейчас я все понимаю. Я хочу тебя и жизнь с тобой. И я в этом уверен. Открывай.

По коже Вике побежали мурашки. Ее бросило в жар. Внутри все загорелось. Лихорадочная дрожь набросилась на тело.

Павел отстранился, с ожиданием глядя на нее. Под его пристальным взглядом Вику затрясло еще сильнее. Она с трудом открыла тугую крышку. На белом мягком шелке лежало кольцо. Вика закусила губу, чтобы не заплакать. Сглотнула ком в горле и вдохнула аромат цитрусов.

Павел сухо выдал:

– Ты любила розы.

Вика кивнула. Да, они ей всегда нравились. Но одно дело – несколько почти увядших цветочков, на которые с нежеланием раскошеливались родители учеников. И совсем другое – кольцо… Массивный широкий ободок в виде бутонов роз с алыми, почти фиолетовыми, камнями вместо лепестков. Они сверкали так ярко и загадочно, что у Вики перехватило дыхание.

Голос Павла усилил магию, которую, кажется, излучало кольцо:

– Стань моей женой.

Он не просил, не спрашивал, не предлагал. Он требовал. Приказывал. И Вика не могла сопротивляться. Он знал ее любимые стихи. Ждал ее десять лет. Представлял ее вместо других женщин. И смотрел в самую ее суть. Вика протянула Павлу футляр с кольцом. На его лице мелькнули ярость и боль. Но Вика непререкаемым тоном приказала:

– Надевай.

Она выставила перед ним ладонь и закусила губу. Павел вытащил кольцо и мучительно медленно надел на ее палец, скользя от кончика до основания. Холодный металл нагревался от тепла ее кожи, а его ладонь заметно дрожала. Кольцо заняло свое место там, где ему полагалось быть еще десять лет назад. Вика с трудом сделала вдох, а Павел прижался к ее губам. Их поцелуй превратился в медленную пытку. Обещания, боль, страсть, ожидание, недосказанность, разбитые надежды и ожившие мечты – все слилось в обжигающие соприкосновения их губ. Вике казалось, что от каждого движения языков, вспыхивают маленькие искры, от которых занимается ярчайшее пламя. Так медленно и страстно Павел еще никогда ее не целовал. Он словно узнавал на вкус каждую трещинку на ее губах, клеймил губами и языком ее рот. Завладевал ею безвозвратно. Вика вцепилась в его шею, боясь сорваться в пропасть. Внутри все горело и плавилось. Она была счастлива. Неконтролируемо ненормально счастлива.