Он в который раз задумался о мальчике, о крошечном комочке жизни, обитавшем пока что в матке Селесты, о беспомощном заложнике, которого оставляет судьбе он сам. Будет ли он расти в наполненном радостью доме на Русском холме вместе с Джейми и Кристиной? Познает ли он то ощущение счастья и безопасности, которые когда-то полностью владели Ройбеном? Внезапно все это показалось очень далеким и неразрывно связанным с печалью и тоской.

Его мать еще молодая, полная жизни – женщина в самом расцвете. А останется ли там Лоррейн, когда Селеста передаст новорожденного Грейс, будет ли носить его на руках? Он живо представил себе брата таким, каким он был на фотографии, ярко, хотя и словно издалека, вырисовавшейся в его памяти. Он мысленно услышал слова, которые Джим произнес со ступеней алтаря в своей проповеди: «Я прощаюсь с Рождеством – и этим грандиозным пиром неиссякаемой щедрости – и снова возношу хвалу за великое чудо Рядового времени».

– Я люблю тебя, моя милая, – сказал он Лауре.

– А я люблю тебя, мой красавец, – ответила она. – Зачем мне нужен был бы волчий дар без тебя?