— А теперь Гор думает, что сможет… въехать в Белый Дом наего плечах! — миссис Тассенбаум рылась в сумке в поисках чековой книжки(индейка за это время чудесным образом потяжелела еще на пару унций). —Заявляет, что он изобрел Ха! Да кто в это поверит? Если уж на то пошло, ядействительно знаю человека, который изобрел — она вскинула голову (большойпалец Чипа давно уже отлепился от чашки весов, он интуитивно чувствовалопасность, понятное дело, чувствовал) и улыбнулась Чипу накрашенными губами.Понизила голос до конфиденциального шепота. — Я должна знать, потому что сплю сним в одной постели почти что двадцать лет.

Чип весело рассеялся, снял нарезанную индейку с чашки весов,положил на лист белой бумаги. Его радовало, что они больше не говорят о водяныхмотоциклах, поскольку он заказал себе один в «Викинг моторс», компании изОксфорда.

— Я знаю, чего вы смеетесь. Этот Гор, очень уж он склизкий!— миссис Тассенбаум так энергично кивала, что Чип решил добавить к общей суммееще центов двадцать. Хуже-то не будет. — Его волосы, например. Как можнодоверять человеку, который выливает так много геля на свои волосы…

Именно в этот момент над дверью звукнул звонок. Чиппосмотрел. Увидел. И замер. Чертовски много воды утекло под мостом с Того Дня,но Уэнделл «Чип» Макэвой узнал мужчину, причинившего столько бед, как толькотот переступил порог. Есть лица, которые никогда не забываются. И разве он нечувствовал, в самых потаенных глубинах сердца, что мужчина с этими ужаснымисиними глазами еще не закончил здесь свои дела и обязательно вернется?

Вернется за ним?

Мысль эта вывела его из ступора. Чип повернулся и побежал.Но успел сделать разве что три шага вдоль прилавка, когда прогремел выстрел,грохотнул, как раскат грома (магазин, надо отметить, прибавил как в размерах,так и в убранстве в сравнении с 1977 годом, слава Богу, отец всегда настаивална страховке), и миссис Тассенбаум пронзительно закричала. Три или четырепокупателя, сонно бродившие по проходам между стеллажами, в изумленииповернулись на крик, а кто-то грохнулся в обморок. Чипу хватило времени, чтоотметить, что это Рода Бимер, старшая дочь одной из двоих женщин, которыепогибли в Тот День. Тут ему показалось, что время свернулось, и это Рут лежат впроходе с банкой консервированной кукурузы, выкатывающейся из ее разжавшихсяпальцев. Он услышал, как пуля прожужжала над его головой, будто сердитая пчела,и остановился, как вкопанный, вскинув руки.

— Не стреляйте, мистер! — услышал он тонкий, дребезжащийстариковский голос, свой собственный голос. — Возьмите все, что в кассе, но неубивайте меня!

— Повернись, — приказал мужчина, который в Тот День,перевернул мир Чипа вверх тормашками, мужчины, из-за которого он едва не погиб(пролежал в больнице в Бриджтоне две недели, клянусь Иисусом), а теперь вотпоявился, как старое чудище из стенного шкафа какого-то мальчика. — Остальнымлечь на пол, а ты повернись, магазинщик. Повернись и посмотри на меня. Посмотрина меня очень хорошо.

3

Магазинщика качало из стороны в сторону, и на мгновениеРоланд подумал, что он не повернется, а лишится чувств. Но, возможно, инстинктвыживания подсказал Чипу: вероятность того, что его убьют, возрастет, если онпотеряет сознание, так что он сумел удержаться на ногах и повернулся лицом кстрелку. Его одежда практически не отличалась от той, которую он носил припервой встрече с Роландом; а черный галстук и мясницкий фартук, повязанныйвысоко над талией, возможно, были теми самыми. Линия волос еще больше отступилаото лба, и сами волосы полностью поседели, тогда как двадцать два года томуназад только начали серебриться. Роланд помнил, как кровь лилась из раны налевом виске, (по разумению Роланда, попала в беднягу пуля Андолини). Номагазинщику повезло: пуля прошла по касательной. И теперь на этом месте осталсясерый шрам. Роланд обратил внимание, что магазинщик зачесывал волосы так, чтобывыставить шрам напоказ, а не скрыть его. В тот день то ли ему сопутствовалодурацкое счастье, то ли его спасла ка. Роланд полагал, что без вмешательства кане обошлось.

— У тебя есть картомобиль, грузомобиль или такси? — спросилРоланд, нацелив револьвер на живот магазинщика.

Джейк выступил из-за Роланда.

— На чем вы ездите? — спросил он бледного, как полотно Чипа.— Вот что его интересует.

— На пикапе, — выдавил из себя Чип. — «Интернэшнл харвестер»[82]. Он на стоянке, — и так быстро сунул руку под фартук, что Роланд едване нажал на спусковой крючок. Но Чип, слава Богу, этого не заметил. Всеостальные покупатели лежали на полу, в том числе и женщина, которая чуть раньшестояла у прилавка. До ноздрей Роланда долетал запах мяса, которое она покупала,и его желудок негодующе урчал. Роланд устал, проголодался, горевал об Эдди,приходилось многое держать в голове, слишком многое. И голова с этим просто несправлялась. Джейк сказал бы, что ему нужно «взять таймаут», но в обозримом будущемон такой возможности не видел.

Магазинщик тем временем вытащил из-под фартука ключи. Рукаего тряслась, ключи, соответственно, позвякивали. Скатывающееся к западномугоризонту солнце освещало их сквозь окна-витрины магазина, и отблески били вглаза стрелка. Сначала этот мужчина в белом фартуке, сунул под него руку (иотнюдь не медленно), а теперь вот это, достал какие-то блестящие металлическиепредметы, словно для того, чтобы ослепить противника. Создавалось ощущение, чтоон просто искал смерти. Но ведь точно так же он вел себя и в тот день, когдаони с Эдди попали в засаду, не так ли? Магазинщик (тогда шевелился он быстрее,и спина у него еще не согнулась колесом), следовал за ним и Эдди, как кот,который постоянно мешается под ногами, не обращая внимания на свистящие вокругпули (и не обращая внимания на рану головы). В какой-то момент, вспомнилРоланд, он начал говорить о своем сыне, словно человек, который хочет скоротатьвремя, сидя в очереди к цирюльнику, дожидаясь, когда же тот доберется до его волос.Ка-маи, само собой, а таких зачастую обходит беда. По крайней мере, до тех пор,пока ка не устает от их выходок и не вышвыривает из этого мира.

— Возьмите пикап, возьмите и уезжайте, — говорил емумагазинщик. — Он — ваш! Я отдаю его вам! Действительно!

— Если не перестанешь слепить меня своими ключами, сэй, чтоя возьму, так это твое дыхание, — процедил Роланд. За прилавком висели другиечасы. Он уже обратил внимание, что в этом мире полным-полно часов, словножившие здесь люди думали, что, окружая себя часами, они могут посадить время вклетку. Десять минут до четырех, то есть на американской стороне они провелиуже девять минут. Время мчалось, мчалось. Где-то неподалеку Стивен Кинг уже напослеполуденной прогулке, в смертельной опасности, пусть он этого и не знает. Аможет, это уже произошло? Они, во всяком случае, Роланд, всегда предполагали,что смерть писателя отразится и на них, еще одним лучетрясением, но может, этоне так. Может, все пройдет незаметно для них?