Китайцы и прочие любители легальных рекреационных средств, а именно таковыми перечисленные и были, за исключением ряда веществ, в силу их новизны (поверьте, вы не захотите узнать, чем обернулось для Китая «открытие» крэк-героина), на практике познали все «преимущества» внутривенного употребления рекреационных веществ.

В результате, к 1812 году китайские чиновники имели дело уже с целой наркотической эпидемией — около 600 тысяч китайцев были к этому моменту уже плотными «потребителями», страждущими новых доз.

Наркотическая эпидемия терзала каждый социальный слой — от нищих, страждущих до заветного опиума, до высших элит, балующихся целым набором наркотиков, от марихуаны до экзотического эфедрина.

Эпидемия усугублялась ещё и разорением, вызванным тяжёлыми налогами, наложенными на страну для преодоления последствий многочисленных восстаний.

Быстрый рост употребления наркотических веществ приводил к столь же быстрому росту импорта этих самых наркотических веществ, что, в свою очередь, приводило к постоянно растущему торговому дефициту и последующему падению объёма циркулирующих в экономике драгоценных металлов.

Последнее было тем болезненнее, что в итоге области и, в особенности, города, наживавшиеся на торговле с иностранцами, в частности, на контрабанде наркотических веществ, всё сильнее полагались на иностранные валюты.

По той простой причине, что испанская валюта, как пример самой стабильной и надёжной международной валюты в мире на тот момент, аналог нашего доллара, содержала больше драгоценного металла, чем китайские денежные средства.

Кроме того, как уже упоминалось ранее, ещё и более-менее постоянное «сильно большее» содержание драгоценного металла. Это, к слову, было одним из важнейших преимуществ имперской валюты не только над китайской валютой, но и над прочими валютами, в том числе европейскими.

Ну и, таким образом, китайские денежные средства замещались постепенно европейскими валютами, в особенности, имперской валютой, лишь усиливая зависимость Китая от внешней торговли с европейцами.

Ну и, собственно, в 1812 году имперское правительство, наконец, всерьёз взялось за проблему, отвечая, таким образом, на быстрое развитие кризиса, осложнявшегося общим экономическим спадом, вызванным, отчасти, резким падением спроса в Европе на китайский чай, шёлк и фарфор.

Как результат всего этого водоворота событий, который мы копнули буквально на сантиметр, в то время как под нами осталась целая Антарктида и нераскрытыми остались тысячи тем, начал заворачиваться конфликт между Цинским Китаем и Империей.

Конфликт, осложнявшийся ещё и тем, что имперцы вели политику агрессивной экспансии в Гималаях, захватывая всё более значительный контроль над территориями современных Тибета, Непала, Бутана и прочих.

Конфликт, осложнявшийся ещё и тем, что имперцы вели политику агрессивной экспансии в Индокитае, захватывая всё более значительный контроль над территориями Вьетнама, Камбоджи, Лаоса, Таиланда, Бирмы и Малайи.

Конфликт, осложнявшийся ещё и оккупацией островов Рюкю, в связи с которым произошло фактически полное расстройство японо-китайской торговли.

Торговля между Китаем и Японией проходила, разумеется, не только через формальное посредничество островов Рюкю, фактическими владельцами которых были князи Симадзу, хотя через Рюкю и проходила весьма значимая часть торговых операций.

Она происходила и через Нагасаки, разумеется. Через то самое Нагасаки, которое имперцы стёрли в труху при помощи своих морских орудий после того, как японцы наотрез отказались признать передачу голландских торговых постов в руки, как им казалось, португальцев и испанцев.

Как не сложно заметить, Империя наступала Цинскому Китаю на пятки абсолютно везде! Имперские агенты влияния сумели покуролесить даже в Центральной Азии, где народы Туркестана, разумеется, при материальной и идеологической поддержке имперцев, восставали против китайского влияния в регионе.

В общем, да, конфликт был абсолютно неизбежен. Слишком сильно было военно-политическое, культурное и экономическое давление Империи на Цинский Китай, чтобы последний на это никак не отреагировал.

Так что да, уже в 1812 году была запрещена абсолютно вся торговля с подданными Империи, так как китайским бюрократам было проще и экономически разумнее запретить её всю, чем реагировать на возникновение каждого нового «рекреационного средства» и пытаться как-то контролировать их ввоз в целом.

Как следствие, в том же 1812 году случилась стычка между имперским торговым кораблём, вёзшим на момент выхода в море ещё легальные товары, и несколькими джонками, направлявшимися перехватить этот торговый корабль ещё до его прибытия в Кантон, главный центр торговли с европейцами.

Разумеется, на это отреагировали военно-морские силы Империи в регионе — эскадра, расположенная в Макао и борющаяся с пиратской активностью в Южно-Китайском море, а также прилегающих морских участках. Она насчитывала 9 фрегатов различных рангов (преимущественно V-го ранга).

Кроме того, здесь также была расположена эскадра быстрого реагирования, включавшая 3 линейных корабля (все 3 — корабли II-го ранга) и 8 фрегатов (все 8 — корабли V-го ранга).

В Сингапуре также находилась ещё одна эскадра, также занимающаяся борьбой с пиратской активностью в прилежащих к Сингапуру регионах, на этот раз уже из 13 фрегатов, все V-го ранга.

На островах Рюкю была расквартирована эскадра из 6 фрегатов. В Филиппинах также находилось две эскадры. Первая, эскадра быстрого реагирования, насчитывала 4 линейных корабля и 12 фрегатов.

Вторая, эскадра, действующая против пиратов, насчитывала 7 фрегатов. В Малазийской части Калимантана также находилась эскадра, действующая против пиратов, насчитывавшая ещё 6 фрегатов.

Таким образом, всего только готовых к активным действиям кораблей у имперцев под рукой было 7 линейных кораблей и 48 фрегатов, сила, в разы превосходящая по мощи весь китайский флот вместе взятый, как не трудно догадаться.

В течение месяца, за счёт передислокации сил из различных частей Индийского и Тихого океанов, в свою очередь, данное число могло быть увеличено до 15 линейных кораблей и 70 фрегатов.

Казалось бы, безумие нападать в паре километров от имперской эскадры быстрого реагирования, способной опустошить всё побережье южного побережья в течение месяца, на торговый корабль имперцев.

К счастью или нет, но китаецентризм и вытекающее из этой идеологии восприятие европейцев в качестве обыкновенных варваров не сыграли на руку китайцам.

Напротив, китайское правительство сильно переоценило свои собственные силы и сильно недооценило силы имперцев, хотя последние демонстрировали её постоянно и в непосредственной близости от Китая.

То, что должно было стать триумфальной конфискацией имперского торгового судна, очередным напоминанием южным варварам об их месте под Небом, превратилось в унижение китайцев.

Без особых усилий эскадра быстрого реагирования, как не трудно догадаться, просто аннигилировала жалкие 4 джонки китайского имперского флота, не оставив последним и шанса.

В течение менее чем часа об этом, к слову, уже было известно в Мадриде — телеграфная линия соединяла Макао и Мадрид, если что (при этом имперская телеграфная сеть объединяла уже практически все колонии, за исключением самых новых).

В это же самое время, китайские войска попытались захватить все