– Вы правы, инспектор, – не менее хладнокровно ответил Одинцов. – Я эмиссар тех, кого вы называете «хронохирургами». – Полковник слегка улыбнулся бледными губами. – Конечно, я человек и не всегда был эмиссаром, но они меня нашли и уговорили, – еще одна беглая улыбка, – стать на их сторону. Мы знали, что готовится операция по обрыву струны… э-э… по выключению хроноускорителя, но не знали конкретных исполнителей. А после вашего исчезновения на подготовку другой команды уже не останется времени. Так что прощайте, Игорь Васильевич…

– Подонок! – выдохнул Гаспарян.

Ивашура не успел ничего предпринять. Тонкий серебряный лучик вылетел из объектива «телекамеры», которую держал Володя, и буквально разрезал Сурена пополам, сверху вниз. В абсолютной тишине все завороженно смотрели, как падает Гаспарян – в разные стороны. Хлынула кровь. Вскрикнули Тая и Рузаев, бросаясь друг к другу. Включили наплечные турели Жданов и Белый, понимая, что не успеют. Еще мгновение – и началась бы стрельба на поражение, но в этот момент раздался голос смуглого «разведчика»:

– Подождите, эмиссар. Я бы хотел поговорить один на один вон с тем рыжим. Однажды он меня очень сильно огорчил. – Усатый потрогал шрам на щеке. – Не возражаете? А потом выполняйте приказ.

Одинцов немного поколебался, отступил, но потом вдруг выстрелил из «универсала» прямо в воронку трансгресса. Сверкнула тусклая белая вспышка, и решетчатая труба исчезла, освободив коридор.

– Это чтобы у вас не появилось соблазна. Начинай, Мануэль.

– Кажется, я вас тоже знаю, – проговорил Жданов. – Мы с вами тоже встречались в свое время. Вы – начальник медцентра Управления…

– Сейчас это не имеет никакого значения. – Усатый брюнет бросил на пол оружие, снял свой камуфляжный комбинезон и, оставшись в пушистом коричневом трико, поманил пальцем Кострова. – Выходи, парень, доведем наш спор до конца. Помнишь, я говорил тебе, что мы встретимся в других временах?

– Я-то помню, – глухо ответил Иван, снимая скафандр.

– Может быть, поговорите со мной? – предложил Павел. – Все же мы из одного времени…

– А ты умолкни! – Брюнет наставил на Жданова палец. – Твой черед еще не пришел. Эмиссар, отрежьте ему уши, если он вмешается.

– Ваня! – слабо воскликнула Тая, порываясь броситься к Ивану, но Ивашура остановил ее, все еще заторможенно глядя на тело Гаспаряна в луже крови.

Глянул на Сурена и Костров и тут же прыгнул к противнику, полный гнева и боли.

Хоронили Сурена в металлическом ящике, запустив этот необычный гроб в сторону горящего смерча в самом центре облака пыли, за пределами здания. Чудесные препараты – «живая и мертвая вода» – не смогли оживить человека, разрубленного надвое, срастить его половины. Лишь медицина двадцать четвертого века имела возможности, не стопроцентные тем не менее, вернуть к жизни столь сильно искалеченного, да и то при условии немедленной его доставки на операционный стол.

Бой Ивана Кострова с Мануэлем закончился не так, как хотел этот высокомерный, запрограммированный на убийство человек.

Сначала кипевшие страсти, буря чувств в душе Ивана мешали ему драться, гнев слепил глаза и лишал осторожности. Дважды побывав в нокауте от ударов брюнета, владевшего какой-то неизвестной Ивану системой рукопашного боя вполне профессионально, Костров нашел в себе силы успокоиться, собраться. Он сосредоточился на защите и начал теснить противника, раз за разом отбивая его атаки и отвечая точными и резкими ударами.

Длилась их схватка минут пятнадцать, пока Иван не уложил наконец «санитара» ударом в лицо, сломав ему нос. Коллеги Мануэля зароптали, поглядывая на Одинцова, державшего под прицелом отряд Жданова. Снова воздух в коридоре буквально завибрировал от скрестившихся взглядов, полных ненависти и ожидания смерти, но в схватку внезапно вступили новые действующие лица, и баланс сил изменился в другую сторону.

За спинами «санитаров» возникла кружевная тень, одна за другой сверкнули бесшумные неяркие молнии выстрелов, и двое обезглавленных «санитаров» свалились на пол. Третий оглянулся, успев выстрелить в ответ на развороте, но попал лишь по вставшему на четвереньки брюнету.

Одинцов тоже оглянулся, и этого полусекундного замешательства хватило Павлу и Грише Белому, чтобы сманеврировать и открыть ответный огонь. Выстрел из «глюка» превратил бывшего полковника в кляксу копоти на стене, второй то же самое сделал с Мануэлем, дотянувшимся до оружия. Бывший телохранитель Одинцова успел-таки выстрелить из «телекамеры»-аннигилятора, ранил Ивашуру в плечо и Белого в бок, едва не разрезав того до пояса, но следующий импульс из «глюка» достал и его. Оставшегося в живых «санитара», не сдержав ярости, добил Федор Полуянов. Это его появление и спасло отряд в самый последний момент. Хотя после разговора с инком Ствола Павел пришел к выводу, что тот момент был не последним. В дело готовы были вмешаться и другие силы, наблюдавшие за схваткой вместе со Стасом. Просто Полуянов начал бой раньше.

Раны Ивашуры и Белого удалось залечить быстро и достаточно надежно с помощью эликсира из фиолетового флакона под названием «Билайф». Затем состоялись похороны Гаспаряна, после которых отряд собрался в кольцевом зале у трубы лифта.

– Выхода у нас нет, – ровным голосом сказал Жданов, оглядев ожесточенные, подавленные, усталые лица. – Надо идти вниз, отвечая огнем на огонь, преодолевая препятствия и не думая ни о чем, кроме задания. Еще раз спрашиваю, – никто не обидится, не назовет вас трусом: кто не уверен в своих силах, чтобы идти дальше? Путь назад еще не закрыт.

Все молчали.

– Что ж, – Павел посмотрел на отрешенное лицо Валетова, – спасибо, разведчики, мы не ошиблись в вас. Вперед?

– Эгей, постойте, – остановил его Рузаев. – Вы же говорили что-то о возможности выйти в нужную точку времени…

– Говорил, но тогда перед нами был трансгресс.

– Точно такая же труба торчала и в другом коридоре.

Павел мгновение смотрел на Михаила непонимающе, потом звонко шлепнул себя ладонью по лбу.

– Точно! Я совершенно забыл… – Он чуть ли не бегом бросился из зала, и вскоре весь отряд собрался у решетчато-дырчатой трубы трансгресса, пересекающего Ствол в данном узле его выхода в реальность одной из ветвей Мироздания.

– Ждите, я кое-что выясню. – Павел дотронулся до ближайшего «швеллера» трубы и оказался внутри стартовой полости трансгресса в окружении своих отражений. Но вместо стандартного: «Нуль-вызов принят…» – женский голос произнес другую фразу:

– Информ Солювелла-один слушает вас.

Павел едва не растерялся, ожидая услышать если и не мужской, то другой женский голос, потом сообразил, что это не радио и не звук, а мыслепередача, не несущая отпечатка личности абонента.

– Из Солювелла-три по каналу хроноквантового бура, соединившего многие ветви Мира, был послан контейнер с весьма важным грузом. Масса груза приблизительно сорок тонн, габариты…