– Убил, – согласился я.

Джаррел возглавлял команду викингов, которую я перерезал на Темезе.

– Мне нравился Джаррел, – сказал Зигфрид.

– Тогда тебе стоило посоветовать ему избегать Утреда из Беббанбурга, – отозвался я.

– Это верно, – согласился Зигфрид, – как верно и то, что ты убил Уббу.

– Убил.

– Его, должно быть, нелегко было убить? И Ивара!

– Я убил и Ивара, – подтвердил я.

– Но он был уже стар, ему пора было уходить. Его сын тебя ненавидит, ты это знаешь?

– Знаю.

Зигфрид насмешливо фыркнул:

– Его сын – ничтожество. Кусок хряща. Он тебя ненавидит, но почему сокола должна заботить ненависть воробья?

Он ухмыльнулся мне, потом посмотрел на Смоку, моего жеребца, которого водили по арене, чтобы он медленно остыл после длинного путешествия.

– Вот это конь! – с восхищением проговорил Зигфрид.

– Да, – согласился я.

– Может, отобрать его у тебя?

– Многие пытались это сделать.

Зигфриду понравился ответ. Он снова засмеялся и, положив мне на плечо тяжелую руку, повел меня к кресту.

– Ты сакс, как мне сказали?

– Сакс.

– Но не христианин?

– Я поклоняюсь истинным богам, – ответил я.

– Может, за это они тебя любят и вознаграждают.

Зигфрид сжал мое плечо, и даже сквозь кольчугу и кожаную одежду я почувствовал его силу. Потом он повернулся.

– Эрик! Ты что, стесняешься?

Его брат выступил из толпы. У него были такие же густые черные волосы, но крепко завязанные кожаным шнурком, и постриженная борода. Он был молод, не больше двадцати или двадцати одного года, и его широкое лицо с блестящими глазами выражало любопытство и в то же время доброжелательность.

Только что я удивился тому, что мне нравится Зигфрид, но меня вовсе не удивило, что мне понравился Эрик. Он легко улыбался, лицо его было открытым и бесхитростным. Как и брат Гизелы, он относился к людям, которые располагают к себе с первого взгляда.

– Я – Эрик, – приветствовал он меня.

– Он – мой советник, моя совесть и мой брат, – сказал Зигфрид.

– Совесть?

– Эрик не убил бы человека за то, что тот солгал, верно, брат?

– Не убил бы, – ответил Эрик.

– Поэтому Эрик – дурак, но дурак, которого я люблю, – засмеялся Зигфрид. – Однако я не считаю дурака слабаком, господин Утред. Он сражается, как демон из Нифльхейма.

Зигфрид хлопнул брата по спине, потом взял меня за локоть и повел к нелепому кресту.

– У меня есть пленники, – объяснил он, когда мы оказались рядом с крестом.

И я увидел пятерых человек, которые стояли на коленях со связанными за спиной руками. С них сорвали плащи, оружие и рубашки, оставив в одних штанах, и пленники дрожали на холодном ветру.

Крест, только что сделанный из двух грубо сколоченных деревянных брусьев, воткнули в наспех выкопанную дыру. Крест слегка покосился. У его основания валялись тяжелые гвозди и большой молот.

– Ты видишь смерть на кресте на их статуях и резьбе, – объяснил мне Зигфрид, – ты видишь ее на амулетах, которые они носят, но я никогда не видел ее воочию. А ты?

– Нет, – признался я.

– И я не могу понять, почему это убивает человека, – в голосе Зигфрида слышалось искреннее недоумение. – Это всего лишь три гвоздя! В битве я получал куда худшие раны.

– Я тоже.

– Поэтому я решил выяснить, в чем тут дело! – жизнерадостно объяснил он и мотнул большой головой в сторону пленника у основания креста. – Двое из этих ублюдков – христианские священники. Мы пригвоздим одного и посмотрим, умрет ли он. У меня есть десять слитков серебра, которые говорят, что это его не убьет.

Я едва мог разглядеть двух священников; увидел только, что у одного из них большой живот. Он низко склонил голову, не в молитве, а потому что был сильно избит. Его голые спина и грудь были в синяках и в крови, кровь виднелась в спутанных коричневых волосах.

– Кто они такие? – спросил я Зигфрида.

– Кто вы? – прорычал он пленникам.

Ни один из них не ответил, и тогда Зигфрид жестоко пнул ближайшего по ребрам.

– Кто вы? – снова спросил он.

Пленник поднял голову. Он был пожилым, лет сорока, не меньше, и его лицо в глубоких морщинах выражало покорность человека, который знает, что ему предстоит умереть.

– Я – ярл Ситрик, – сказал он, – советник короля Этельстана.

– Гутрума! – завопил Зигфрид.

Это был именно вопль. Вопль чистой ярости, прозвучавший как гром с ясного неба. Только что Зигфрид вел себя любезно – и вдруг превратился в демона. Когда он провизжал это имя снова, изо рта у него летела слюна.

– Гутрум! Его зовут Гутрум, ты, ублюдок!

Он пнул Ситрика в грудь, и я решил, что такой пинок может сломать ребра.

– Как его зовут? – вопросил Зигфрид.

– Гутрум, – ответил Ситрик.

– Гутрум! – крикнул Зигфрид и снова пнул старика.

Заключив мир с Альфредом, Гутрум стал христианином и принял христианское имя Этельстан. Я все еще думал о нем как о Гутруме, как и Зигфрид, который теперь, похоже, пытался до смерти забить Ситрика, пиная его ногами. Старик пытался уклоняться от ударов, но Зигфрид повалил его на землю, и тут уж Ситрик ничего не мог поделать.

Казалось, Эрика не трогал яростный гнев брата, но спустя некоторое время он все же шагнул вперед и взял Зигфрида за руку. Богатырь позволил оттащить себя прочь.

– Ублюдок! – бросил Зигфрид стонущему человеку. – Называть Гутрума христианским именем! – объяснил он мне.

Зигфрид все еще дрожал после своего внезапного приступа ярости. Его глаза были сощурены, лицо искажено, но, похоже, он овладел собой.

– Гутрум послал их, – объяснил он, уронив мне на плечи тяжелую руку, – чтобы велеть мне покинуть Лунден. Но это не его дело! Лунден не принадлежит Восточной Англии, он принадлежит Мерсии! Королю Утреду Мерсийскому!

В первый раз кто-то произнес этот титул столь официально, и мне понравилось, как он звучит. Король Утред.

Зигфрид снова повернулся к Ситрику, на губах которого теперь была кровь.

– Что велел передать Гутрум?

– Что город принадлежит Мерсии и ты должен уйти, – ухитрился вымолвить Ситрик.

– Тогда Мерсия может вышвырнуть меня отсюда, – издевательски ухмыльнулся Зигфрид.

– Если только король Утред не разрешит нам здесь остаться? – с улыбкой предположил Эрик.