Не просыпаясь толком, Мартен перевернулся на другой бок — осторожно, чтобы не потревожить перебинтованные ожоги на левой руке и шее. Его поместили в отдельную комнату офицерского блока, в том же коридоре, где разместились Хэп Дэниелс, президент и Билл Стрейт, в смежных помещениях.

Они прибыли на базу ВВС США Шпангдалем без шума и помпы. В другое время их ждали бы на базе Рамштейн, с почестями, но не сейчас. Сегодня о президенте знал только командующий базой и несколько штабных офицеров. Занимались Генри Харрисом доктора, прилетевшие на «Чинуке», не раскрывая его личности. Для остальных он оставался неназванной важной персоной, охраняемой очень тщательно.

Хосе, Деми, Мартена и Хэпа сразу отправили в госпиталь базы; насколько Мартен представлял, их там продержат еще несколько дней. Семью паренька поставили в известность; Мигель и отец Хосе скоро должны были прилететь.

Мартен улыбнулся, думая о Мигеле. Надо же, что может приключиться с простым водителем лимузина. Прошло так мало времени, и как он успел себя показать, другом и героем. А молодые люди? Амадо, Гектор, Хосе — этот не хотел спускаться в туннель монорельса, думая, что попадет прямо в ад. Ох и мало же он знал о том аде, на который так скоро согласится добровольно. Гектору, Амадо и Мигелю тоже досталось от испанской полиции и секретной службы Соединенных Штатов, когда они добывали драгоценное время для президента.

Пока вертолет пересекал Европу — Пиренеи, Францию, Люксембург и, наконец, Германию в районе Трира, — Генри Харрис о Мартене почти забыл, вплоть до самой посадке в Шпангдалеме. Оно и понятно: накопились дела, не терпящие отлагательства. Сначала президент лично переговорил с канцлером Германии и президентом Франции, потом, в режиме трехсторонней конференции, — с ними обоими. Сошлись на том, что саммит НАТО состоится в час дня, как запланировано; место проведения будет изменено ради обеспечения безопасности. Новое место, предложенное Генри Харрисом, было одобрено единогласно всеми двадцатью шестью делегациями: бывший нацистский лагерь смерти в южной Польше — Освенцим. Весьма подходящее место, принимая во внимание обстоятельства. Здесь президент Соединенных Штатов произнесет речь, объясняя в том числе причины своего исчезновения из Мадрида и причины переноса встречи из Варшавы в Освенцим.

Затем Генри Харрис связался с пресс-секретарем Белого дома Диком Грином, уже летящим на самолете пресс-службы через океан. Объявив о переносе встречи в другое место, президент сказал, что предстоит грандиозная перетряска кабинета. Утечка сведений об этом раньше времени недопустима.

Билд Стрейт уже сообщил президенту о «случайной» смерти Джейка Лоу. О капсуле с ядом в зубе Мерримена Фокса и прыжке доктора Джеймса Маршалла с высоты двух тысяч футов Генри Харрис мог бы рассказать и сам. Потому Хэп Дэниелс связался с Роули Сандовалем, отвечавшим за жизнь вице-президента, и передал приказ об «усилении охраны на случай попыток причинения себе вреда». Приказ касался самого Гамильтона Роджерса и его свиты.

Далее последовали звонки «друзьям». Чести удостоились вице-президент Гамильтон Роджерс, госсекретарь Дэвид Чаплин, министр обороны Теренс Лэнгдон, председатель Объединенного комитета начальников штабов Честер Китон, руководитель администрации президента Том Каррен. Разговор оставался сухим и коротким: каждому предлагалось подать прошение об отставке спикеру конгресса — факсом в течение часа. Если кто не успеет, уволят и так. Более того, каждому следует явиться в посольство США в Лондоне не позднее двенадцати часов завтрашнего дня, где их возьмут под стражу по обвинению в государственной измене.

Отдельно президент связался с директором ФБР в Вашингтоне. Объяснив ситуацию, приказал задержать конгрессмена Джейн Ди Бейкер, путешествующую по Европе, и гражданина США Эвана Берда, проживающего в Мадриде. Обоим будет предъявлено то же обвинение; в обоих случаях следует принять особые меры против самоубийства.

После этого Генри Харрис прошел в другой конец грузового отсека вертолета обсудить с докторами состояние Хосе и Деми Пикар, поговорил с обоими и вернулся выпить чашечку кофе с Хэпом и Мартеном. Только тогда он позволил себе немного поспать на узкой койке, вернее, обыкновенных носилках. Засыпая, он обдумывал речь, которую произнесет в Освенциме. Генри Харрис так ничего и не решил окончательно, однако твердо надеялся, что рассказ о пережитом будет вполне соответствовать особому значению выбранного места. К работе над речью он приступил немедленно по прибытии в Шпангдалем.

Мартен осторожно повернулся еще раз. В отдалении грохотал стартующий истребитель: ничего особенного, надо полагать. Шпангдалем являлся базой пятьдесят второго истребительного авиакрыла; отсюда двадцать четыре часа в сутки координировалась деятельность боевой авиации США по всему миру.

Деми.

Она захотела говорить с Мартеном через час после того, как «Чинук» взял курс на Германию. Медики только успели обработать ожоги, дать успокоительного и одеть ее в больничный халат; от предложения поспать девушка отказалась. Врачи разрешили ей посидеть немного. Некоторое время она просто молчала, глядя в сторону. Деми больше не всхлипывала, но глаза ее по-прежнему были полны слез. Только теперь, думал Мартен, это были слезы облегчения. Ужас остался позади, и нужно время поверить, что все кончилось.

Отчего Деми понадобился именно он, Мартен затруднялся сказать, а девушка не спешила с объяснениями. Или не знает, с чего начать, или просто не осталось больше физических сил. Наконец Деми посмотрела Мартену в глаза.

— То была не сестра, а моя мать. Она исчезла где-то на улицах Парижа, когда мне исполнилось восемь. Вскоре погиб и отец, — сказала она негромко. — С тех пор я делала все, чтобы ее найти. Я любила ее. Понимаю, она… тоже меня любила.

Слезы вновь побежали по щекам девушки. Мартен хотел что-то сказать, но Деми остановила его:

— А с вами… вы в порядке?

— Со мной? Вполне.

— Мне очень жаль, что я втравила вас в такую историю. — Деми попыталась улыбнуться. — Вас и президента.

— Все в порядке. — Мартен осторожно утер ей слезы. — Сейчас с нами все в порядке.

Деми перехватила руку Мартена у своего лица и откинула голову на спинку кресла. Руки при этом не выпустила. Секунду спустя девушка крепко спала.

Посмотрев на нее немного, Мартен отвернулся. На всякий случай, чтобы не заплакать самому. Всякий может не сдержать слез, пережив такое; впрочем, Мартен подозревал, дело не только в этом.

В Барселоне, за обедом в «Четырех кошках», Мартен рассказал о Каролине и почему он последовал за Фоксом через Мальту до самой Испании. Выслушав, Деми улыбнулась: «Из-за любви, стало быть».

Теперь понятно, Деми имела в виду еще и себя. И свою мать. Вот спит сейчас, измученная физически и душевно, такая трогательная в больничном халатике. Держит Мартена за руку. Вот вам близость. Мартен едва не заскрипел зубами: так в Вашингтоне умирала Каролина Парсонс. Держа его за руку.

Деми Мартен знал менее двух недель. Каролину любил почти всю жизнь.